Тяжелый рюкзак приятно оттягивал плечи. Джереми напоминал сам себе броненосца, который еле двигался в своем «обмундировании». Рюкзак был полон всяких вещей и еды, частично эти вещи были привязаны и сверху, и по бокам, часть были приторочены к поясу. Он пришел налегке, а выносил с собой чуть ли не половину города и все за серый порошочек, приносящий людям счастье и радость, но не навсегда. Все это заставляло улыбаться. Наверное, до большой катастрофы, наркоторговцы также радовались, принося людям смерть и страдания. Зато сам он сейчас был лакомой добычей для желающих поживиться. Правда, Джереми и сам был не лыком шит – теперь у него было также втрое больше оружия. И надо было признать, он умел им пользоваться, так что ничуть не боялся грозящих неприятностей.
Завязав шейный платок на лице, Джереми тронулся на выход из города, раздавливая тяжелыми каблуками сапог мелкие камушки в пыль. Только серые глаза сверкали нездоровой радостью от предстоящего тяжелого пути. Дорога… Вся жизнь в дороге. И, черт возьми, сыну охотника это нравилось. Он даже отчасти жаждал приключений иного плана – нападений, драк, попыток своровать у него что-либо. Это разжигало незримый огонь в груди, адреналин выделялся просто бесконечным потоком. Плевать, что после такого он иногда нес потери, а на теле появлялись новые и новые шрамы – мужчину это ничуть не беспокоило.
Ближе к границе, где дома уже заканчивались, цепкий взор углядел движение, а в движении этом знакомую круглую мордашку мальчишки, который помогал ему первые два дня за гроши, подсказывая дома богатых людей. Потом все как-то само наладилось, это было видно по «добыче» Джереми, но польза от этого… как-его-там была. Только вот особенной благодарности шатен не испытывал, забыв о том, что такое благородство и с чем его едят уже давным-давно.
Постояв немного и поколебавшись, мужчина все же направил свои тяжелые шаги навстречу мальчишке, который, наверное, снова искал что-то съестное или полезное, что можно было бы обменять на еду. Остановившись на небольшом расстоянии от него, Джереми глухо из-за платка сказал:
- Еще пожрать хочешь? Ты мне сильно помог. Пойдем, отойдем подальше, к окраине, чтобы никто не заметил нас, я дам тебе еще кое-что, - под «маской» мужчина улыбался, и улыбка эта была совсем не доброй и самаритянской. У него был план, который он успешно выполнял уже много лет подряд. И для исполнения сего дела ребенок подходил лучше всего.
Дети, обычно, были бесхозными, за ними никто не следил, а посему этого бродяжку никто бы не хватился в Планкинтоне. К тому же с ребенком проще справиться, особенно ночью, когда хочется лечь и отдохнуть, а не бороться с сопротивляющимся человеком, подсознательно чувствующим тревогу. Ну, и последний пункт – ребенку легче запудрить мозги, наврать с три короба о чем-то сказочном и милом, чтобы тот и не подозревал, что становится простой консервой про запас. А что? Это мясо шло своими ногами, его не нужно было тащить, куда легче сохранять в целости и безопасности, а еще и пользу может принести какую-нибудь, если добиться его доверия. Жалости к ребенку Джереми не испытывал никакой, и свободно мог перерезать любому из них глотку, чтобы насытиться самому (что, собственно, много раз и делал, выживая в этом поганом мире).

За эту недолгую дорогу, мозг Джереми работал на полную катушку. Как бы не было в этом новом мире полиции и закона, а все равно было как-то нехорошо красть детей с целью их сожрать в приступах голода. Аморально что ли. Сын охотника уже давно выкинул эти бесполезные слова из головы. Бесполезными они были в этой жизни, абсолютно бесполезными. С подросткового возраста Джереми понял, что никто здесь тебе не поможет, никто не спасет, если попадешь в беду. Каждый был сам за себя и выживал так, как умел и считал нужным. И судя по тому, что шатен безбедно прожил в Америке, его методы были очень даже правильными.
Так вот, под мерные шаги по пыльной дороге, Джереми размышлял, как лучше ему поступить. Грубо схватить мальчишку, пока его никто не видит и не слышит на окраине города (ни один ведь не побежит так далеко, чтобы посмотреть, отчего так вопит ребенок, а то мало ли – еще сам получишь). Или же также пригласить его с собой, по-дружески, суля путешествия и много еды. Он ведь был отличным примером того, что жизнь бывает хороша – в крепкой куртке и сапогах, с огромной кучей еды за спиной, с лишними килограммами всяческих полезных вещей.
Конечно, первый вариант был куда проще – зацепил наручники на худенькую ручку и тащи куда хочешь. Но предполагал постоянный контроль за мальчишкой. То есть спать бы пришлось в наручниках же, слушать бы пришлось не только птичье пение, но и слезы и сопли этого пацана, отводить его в туалет по просьбам и следующие не слишком приятные вещи. Второй вариант предполагал изображение «дяди-друга», что было не по нраву молчаливому Джереми, но если этот мальчишка бы проникнулся своим положением, то его можно бы было не «пасти». Не сбежит же он в неизвестность, когда рядом был защитник и кормилец?
В итоге, проанализировав, как легко согласился доверчивый Микки пойти с ним на край города, наркоторговец склонился ко второй версии. В любом случае, никогда было не поздно схватить парнишку, да приковать его к себе. Если уж совсем побежит, метнуть ему нож между лопаток, чтобы больше не бегал и слушался взрослых… Ой, боюсь, с рукоятью в спине уже никого не послушает, ну да ладно. Зато в этот день будет свежее мясо.
- А ты че все один шаришься? – глухо поинтересовался через маску Джереми, скосив взгляд серых глаз на спутника, - Как не наткнусь на тебя, все рыскаешь один по городу… - усмехнулся он, - Не хочешь свалить отсюда? А то пошли со мной… Еды нам хватит на двоих, поохотимся еще по дороге. Будешь меня развлекать по пути, - рассудительно говорил наркоторговец, естественно, не собираясь уточнять, как конкретно мальчишка будет его развлекать. Уж явно разговоры его не интересовали, хотя первое время пришлось бы поддерживать их, чтобы пацан не заподозрил неладное, да и просто не устал от молчаливой ходьбы.
А еще Джереми надеялся, что мальчик привык к переходам из города в город, чем часто занимались взрослые. Потому что снижать темп из-за запасной еды он не собирался, проще тогда, действительно, заковать его, да тащить за собой чуть ли не волоком. Уж сил у этого жилистого мужчины бы хватило.

Замечание пацана было верным, но отчего-то забавно прозвучало из этих по-детски пухлых губ. Джереми усмехнулся, кратко качнув головой в молчаливом согласии. Он, действительно, тоже «шлялся». Это по его разумению, еще не забывшем окончательно, что такое семья и дом, дети должны были быть при ком-то, но в современной Америке большинство людей были сами по себе. Как он, как этот мальчик… Они просто… просто «шлялись», занимаясь своими якобы важными делами, на самом деле не значащими ничего.
Иногда Джереми глубоко задумывался на эту тему. Вот ходит он, покупает наркотики, продает наркотики, идет обратно. Смотрит новые города, поселения, попадает в переделки и временные трудности. А смысл этого был каков? Раньше люди работали, дабы поддерживать жизнь – свою и окружающих. Каждый был взаимосвязан. Электрик проводил в дома свет, но он не мог бы прожить без водопроводчика, который помогал трубам с водой проходить и в его жилище. Сейчас же не было ни электричества, ни воды, ни газа…
Люди просто выживали. Выживал и он. Мало кто хотел продолжать начатое предками, восстановить заводы, нормализовать жизнь. Не хватало знаний, ведь многие не умели даже читать и писать. А гении, которые могли бы придумать чертово колесо, как сделал это какой-то мудрец в стародавние времена, кажется, уже не рождались, или они были в единичном количестве на миллион. Да и этот мизерный процент быстро гиб, ведь в этой разрухе и хаосе мозги были не нужны – была бы рука потверже, да нож поострее, и половина мира ляжет у твоих ног.
- Я же сказал – компания. Путь до другого города неблизкий, сам должен понимать, он займет пару недель, если держать темп, - пояснил спокойным ровным голосом сын охотника, - Одному идти просто скучно. А взрослым я не доверяю. Ты даже если и предашь – ну, украдешь пару банок, больше в твои карманы и не поместится, да свалишь… Нож уж в спину не воткнешь, а? – шатен усмехнулся, говоря вроде как откровенно и честно. Показывая, что доверяет пацану. Иначе бы зачем он рассказывал ему, что можно украсть пару драгоценных в настоящее время консервов? Или про опасный нож?
На самом деле, Джереми не боялся и взрослого. Спал он настолько чутко, что ни одна мразь бы не приблизилась к нему безнаказанно. Серые, как сталь, глаза моментально распахивались, будто мужчина и не спал вовсе, едва рядом раздавался шорох. Подобная жизнь, да безумно дорогой товар в простом матерчатом рюкзаке, научили Джереми таким реакциям.
- Пойдем, если готов, - мотнул головой в сторону «из города» сын охотника. Предлагать собрать вещи Джереми не стал. Смысл-то? У этого пацана ничего и не было. Навряд ли он один обзавелся домом, - Только, чур, не отставать… - даже настроение поднялось, это было слышно по голосу мужчины. Он внезапно окрасился в какие-то эмоции и перестал быть настолько безразличным, что диву даешься, как может быть настолько все равно на счет всего-всего!
Даже наручниками пользоваться не пришлось. Это было хорошо. Уголки губ Джереми на миг приподнялись и держались в таком состоянии довольно долго, пока под тяжелыми сапогами хрустела мелкая галька и скрипел песок. Правда, в одном его слова отличались от действительности… Путь длился и длился, по прямой, без поворотов и изгибов, а мужчина все молчал. Это была неискоренимая привычка – он странствовал один, а самому с собой говорить – это болезнь уже какая-то. А дорога все не кончалась и не кончалась, Джереми шел, посматривая иногда на пацана, но тот держался молодцом, не сбавлял темпа.
- Если устанешь, скажи, - впервые за несколько часов проговорил шатен, - Сделаем перерыв. Нам спешить некуда, - конечно, привалов Джереми не желал. Сам бы он шел без остановок до самой ночи, но тут такое дело… стратегический запас нужно было беречь, а не загонять, как лошадь.

Идти было легко, по крайней мере, для Джереми. Воздух был чистым и свежим, а под ногами зеленела трава, не испорченная более цивилизацией. Если задуматься, то мир стал краше. Природа расцветала своим буйством красок и естественным великолепием, избавившись от гнетущих ее заводов, фабрик, почти уничтожив все автомобили, портящие воздух своими бензиновыми выхлопами. Там, где были поля и равнины, искусственно возделанные человеком, теперь в основном стоял густой лес. За десяток лет дикая природа взяла свое, и только подле городов оставалось также пыльно, тесно и некрасиво из-за каменных обломков и железного лома. Здесь еще присутствовали люди и продолжали чем-то да портить окружающую среду.
Джереми пробирался через небольшой подлесок, огибая еще юные деревца. С каждым годом выживать становилось все проще, ведь животные тоже осмелели и вслед за растущими там и сям деревьями, начали выбираться из своих нор. Теперь они ходили везде, забредали даже в города, не боясь более «уничтожителей». Становилось легче охотиться, ведь пищи было достаточно. Другое дело, что оружия становилось все меньше, как и патронов, а их цена возрастала. Но Джереми и в этом повезло, все же он был сыном настоящего охотника, и постепенно вспоминал навыки отца, учась его промыслу без огнестрельного оружия.
- До этого? Учился в школе. Помогал отцу. Гулял, как и все дети, - кратко отвечал шатен отрывистыми словами. Он берег свое дыхание, чтобы не сбиться с какого-то внутреннего ритма. Когда правильно размеренно дышишь – идти гораздо проще. А вот разговоры ухудшают твои способности, но почему-то Джереми ответил. Наверное, вспомнил о том, что нужно казаться дружелюбным перед этим парнишкой, чтобы тот следовал за ним до конца. А уж до конца пути или до конца своей маленькой жизни – это уже зависело от простых стечений обстоятельств. Как уж карта судьбы ляжет. Будет еда у довольно опытного охотника или он начнет сходить с ума с голоду.
- Иногда помогал другим взрослым. Пасти скотину или еще чего. Я жил в поселке, рядом с фермами, - пояснил мужчина, хотя это уже и так было понятно, судя по тому, что он проговорился про «скотину». Сложно было ответить на вопрос – что ты делал? Ничего стоящего. Играл, гулял, развлекался, спал. Бродил по лесу, учился метко стрелять и потрошить добычу. Гонялся за щенками собаки, которую отец иногда брал с собой. Все, что мог делать двенадцатилетний мальчик.
Еще немного поговорив с мальчиком, Джереми снова надолго замолчал. Будет еще время поболтать – когда они перестанут идти, а пока нужно было беречь каждую каплю энергии, раз единственным средством их передвижения оказывались родные ноги. Солнце начало клониться к горизонту, когда мужчина наконец-то решил сделать окончательный привал на ночь. Он закинул рюкзак на дерево, не потому, что не доверял мальчику, а потому что в его отсутствие могли прийти дикие звери и распотрошить его барахло. Приказав Микки оставаться здесь и в случае опасности забираться на то же дерево, шатен углубился в лес, в поисках ужина.
Через какое-то время тихих блужданий он наткнулся на молодого оленя. Тот хромал, подволачивая ногу, отбившись от своих. Видимо, на него уже нападал какой-то хищник, ведь конечность вся была в крови. Джереми осторожно вытащил нож, плавно завел руку и с силой метнул его в оленя, целясь в здоровую заднюю ногу. Острейший металл вошел в плоть, как раскаленный нож в масло, а животное закричало от боли, пытаясь бежать, да вот теперь обе ноги были перебиты. Мужчина выскочил из своего укрытия, легко догоняя жертву. Он вытащил свой нож из ноги оленя, придерживая того за шею. В глазах его стояла боль и ужас.
- Сейчас ты перестанешь мучиться, - хрипловато проговорил Джереми и одним взмахом от себя, чтобы не заляпаться кровью, перерезал животному горло. Обтерев лезвие ножа о рыжеватую шкуру, мужчина сунул его обратно, и с этой добычей вернулся к мальчишке, обладая неплохой ориентацией на местности, - Сегодня будем есть, как короли, - усмехнулся шатен, усаживаясь на корточки, закатав рукава и снова доставая нож. Острое лезвие вонзилось в брюхо оленя, и Джереми ловко вскрыл его, вытаскивая гору вонючих кровавых кишок, подрезая то здесь, то там, чтобы освободить добычу от ненужного.

Джереми тихо усмехнулся, наблюдая за тем, с каким азартом и интересом наблюдает парнишка за разделкой туши. Наверное, он в детстве так же сидел рядом с отцом, не испытывая никакого страха или брезгливости. Только дикое любопытство сжигало его изнутри.
Кишки мужчина отбросил в сторону вместе с желчным и мочевым пузырем, почками и селезенкой. Конечно, когда голод совсем поджимал, можно было и потроха сожрать, но сейчас им он не грозил несколько дней подряд, мяса было предостаточно для двоих, особенно, если один из этой пары – совсем маленький мальчик. С почками тоже возиться не хотелось, они воняли мочой, и чтобы избавиться от этого запаха, их нужно было вымачивать, вываривать, это слишком долго для похода.
Джереми быстро содрал шкуру одним красивым полотном, повозился только с отрубанием головы – топорика не было под рукой, поэтому пришлось подрезать атлант, чтобы череп отделился. Теперь он срезал сочные куски мяса с костей, а шкуру подкинул поближе к мальчишке:
- Есть нож? Сможешь отскоблить ее? – конечно, как одежда, дарящая тепло, такая маленькая шкурка оленя не годилась, но это была кожа, настоящая, крепкая кожа, из нее можно было сделать все, что угодно – начиная от куска для куртки и заканчивая бурдюком. Он собирался продать ее в городе местным умельцам, но чтобы она не слишком тухла и воняла, нужно было удалить с нее все кусочки мяса и подкожного жира, оставшиеся после снятия.
Аппетитные куски оленины Джереми складывал на траве, скомандовав парнишке собрать ветки для костра и разжигать огонь. Он отложил пару кусков мяса на сейчас, остальные принялся нанизывать на кусок нитки, завалявшейся в рюкзаке, растягивая между двумя ветками в месте разведения пожарища. Сын охотника проверил ветер, чтобы развесить мясо точно на том месте, куда будет идти горячий дым, коптя мясо, делая его «срок годности» куда более долгим.
Через какое-то время костер радостно потрескивал, мясо сушилось, истекая соком на нити, а Джереми жарил их ужин на образовавшихся углях. Он щедро разделил свою добычу с мальчишкой, сдерживая свое слово о том, что будет кормить спутника. Делиться едой в настоящем мире… Какой это был широкий жест. Джереми надеялся, что после такого мальчишка и думать забудет о том, что его могут обидеть или предать. Вгрызаясь в чуть жестковатое мясо, мужчина подсчитывал мысленно свою выручку, через сколько он доберется до города, через какое время ему стоило готовиться к новой охоте, чтобы сберечь драгоценные консервы.
- Ты чутко спишь? – внезапно нарушил молчание шатен, вытирая пальцы о штаны, - Ночью могут прийти хищники на запах мяса. Положи рядом нож, чтобы защищаться, если придется. Я буду поддерживать костер по мере возможности, это отпугнет их. И не зарежь меня впопыхах, - усмехнулся Джереми, не волнуясь по поводу того, что у паренька было оружие. Навряд ли этот малыш умел обращаться с ножом так, как умел, например, он или любой другой взрослый человек. И навряд ли бы в его светлой головке возникла идея перерезать ночью горло своему спутнику.
Мужчина спал в пол-уха и в полглаза, его еще никому не удавалось застать врасплох. Он подкинул найденных поленьев в костер и достал из рюкзака шерстяное одеяло. Конечно, на улице было тепло даже ночью, но на земле, да еще в лесу, становилось прохладно под утро. Подхватить какое-нибудь воспаление не хотелось. Закинув рюкзак на дерево, спасая его от насекомых и мелких зверьков, Джереми лег на одеяло с краю:
- Ложись, - милостиво разрешил мужчина, решив не накрываться, как обычно это делал, все равно рядом с костром спит.

Джереми спал очень чутко. Жизнь, полная угроз и бедствий, приучила его к такому. Он быстро засыпал, стараясь урвать от мимолетного отдыха максимально возможное расслабление, легко же и просыпался, готовый ко всему. Поэтому, когда в лесу, еще далеко, раздался хруст веток, ломаемых чьей-то поступью, Джереми моментально пришел в сознание, и прежде, чем его глаза открылись, рука легла на пистолет. Он вытащил его из-за ремня, поднимаясь в сидячее положение, и снял его с предохранителя, готовый к любым неожиданностям.
Краткий взгляд вбок – мальчишка все еще безмятежно спал, накрывшись уголком шерстяного одеяла. Костер по другую сторону тихонько потрескивал, еще не прогорев до конца, а значит, прошел всего лишь час, если не меньше. Так мало спать не любил даже Джереми, привыкший уделять сну часа три с промежутком в пять. Все это было приблизительно, но такой режим позволял меньше находиться в опасном состоянии бессознательности, зато мозг отдыхал даже лучше, чем за десять-двенадцать часов беспробудного дрема.
Хруст повторился, уже ближе. Это был не человек, слишком много шума для жителей этого разрушенного мира. Люди, шедшие по ночному лесу, ступали бы крайне осторожно, боясь наступить на что-то, подвернуть ногу, да и просто привлечь к себе излишнее внимание. Это было животное, крупное, оно шло на запах вяленого мяса. Джереми это не нравилось. Это было его мясо, добытое в кои-то веки честным путем, и отдавать какому-то хищнику его он был не намерен. Пусть сам охотится и добывает себе пропитание, а не идет на готовенькое!
Шатен присел на корточки, легонько толкая мальчишку-спутника в бок, проследив за тем, чтобы тот проснулся и не попытался ударить его ножом от страха.
- Проснись, к нам гости, - грубовато осведомил Джереми, медленно поднимаясь, - Сиди возле костра и никуда не уходи. Если зверь ломанет к тебе, напугай его огнем. Маши подожженной палкой, они боятся этого, - осведомил сын охотника, а сам потихоньку двинулся к более густым порослям деревьев. Можно было дождаться животное здесь и отгонять его, как он посоветовал мальчику, но надолго ли их хватит? Проще было сразу завалить эту тушу, мешавшую спать, и не беспокоиться.
Джереми подошел к подвешенному на дерево рюкзаку, доставая оттуда обрез, заряжая патронами. Черта-с два, какие затраты! Но если это был кабан или, хуже того, гризли, из пистолета его не возьмешь. Последний, кстати, мужчина поставил обратно на предохранитель и убрал за пояс. Вот теперь он был готов к любому наступлению. Ни одна тварь не съест его мясо, его мальчика и его консервы. Только через его труп!

Джереми обернулся, чтобы убедиться, что мальчик следует его указаниям. Тот и, правда, стоял у костра, сонно зевая, но держал в руках палку довольно крепко. Мужчина усмехнулся под нос. Его постоянно преследовало чувство, что такие малыши беззащитны. Наверное, это было отсылкой к прошлому, когда шатен сам был маленьким, и они с ровесниками не представляли никому никакой угрозы. Только вот мир кардинально изменился, и уж кто как не Джереми был этому свидетелем. Но рассудок сына охотника продолжал тешить себя ложными надеждами, что дети остаются детьми, теми самыми детьми, что жили в его время.
Отогнав ненужные и глупые воспоминания, Джереми осторожно направился глубже в лес, держа обрез наизготовку. Шуршание, треск веток под явно тяжелыми лапами и глухое ворчание звучали все ближе, и мужчина затаил дыхание. Каким бы он ни был привычным к охоте и убийствам, каждый раз волнение зарождалось в душе. Конечно, а вдруг хищник окажется сильнее и ловчее? И этот день станет последним в твоей жизни? Не боятся только больные люди и дураки. Джереми всегда спокойно признавал свой страх, наверное, это его и было его сильной стороной.
Между деревьев заскользила неуклюжая большая тень, большая и лохматая. Это все же был медведь. Джереми порадовался, что взял с собой обрез и запасные патроны. Редко когда получалось завалить такую крепкую тушу с одного выстрела. Мужчина глубоко вдохнул и пошел еще ближе, палить издалека наугад – впустую тратить патроны, которые стоили порою чересчур дорого.
Он уже видел, как медведь шевелит носом, принюхиваясь к мясу, но косит глазом на костер. Хотя, может, это было только надумано мужчиной? В такой темноте и усмотреть такие детали…. Джереми остановился, приладив обрез к руке, цепляя взглядом аккуратное круглое медвежье ухо. Нужно было попасть в его основание, как учил отец, и тогда огромный хищник падет. Главное, не попасть в затылок, ведь эта кость выдержит даже такой мощный патрон.
Кратко выдохнув, Джереми нажал на курок. Медведь дернулся и через толику секунды взревел, мотая мордой, с которой закапала кровь, и косолапо перебирая лапами. Мужчина выругался, перезаряжая обрез, стараясь углядеть, куда он попал. Пуля вонзилась между ухом и глазом, наполовину ослепив и оглушив хищника, нанеся ему серьезное ранение. Тем не менее, бурая зверюга пыталась бежать, врезаясь в деревья толстыми боками. «Ну, уж нет», - холодно проговорил про себя Джереми, вскидывая оружие и снова стреляя по голове животного.
Медведь судорожно дернулся в агонии и рухнул на землю, висок его был вдребезги разбит следующим метким выстрелом. Вся шерсть на морде слиплась от густой бардовой слизистой жижи, вытекавшей отовсюду. Джереми подождал немного, но зверь не подавал признаков жизни.
- Отбой, Микки, враг повержен, - бодро воскликнул шатен, будто это убийство придало ему сил. Хотя на самом деле, Джереми к этому никак не относился. Охота была для него слишком привычной, чтобы вызывать хоть какие-то чувства, кроме волнения и легкого азарта. Кстати, когда его нож мягко скользил по человеческому горлу, эмоции шатена были абсолютно идентичными.

Едва Джереми проговорил последнюю фразу, как на глаза попался бегущий навстречу мальчишка. Он явно начал движение до того, как медведь был повержен, ослушавшись приказа оставаться у костра и охранять вещи. Надо ли говорить, что мужчине такой расклад дел не понравился? Он чуть нахмурился, глядя на восторг Микки, во все глаза глядящего на огромную мохнатую тушу, из головы которой толчками вытекала густая тягучая кровь.
- Кажется, я сказал охранять вещи, - вкрадчиво проговорил низким голосом шатен, глядя на спутника пристально и не очень приятно. Взгляд светлых глаз был тяжелым, намекающим на то, что больше подобных глупых выходок Джереми терпеть не будет. Они были командой, к чему бы это ни привело, сейчас эти двое были заодно, поэтому действовать должны были слаженно. Естественно, что командование миниатюрной группой взял на себя более взрослый и опытный мужчина. И сейчас его приказа ослушались.
Впрочем, больше об этом инциденте Джереми не заикнулся, решив, что строгого взгляда должно хватить на первый раз. И, как надеялся шатен, последний. Он подошел к мертвому медведю, тому еще года не было, если глаз не изменял сыну охотника. Огромный, устрашающий, но еще глупый и неуклюжий. Вырасти вырос, а заматереть еще не успел, да и не представится больше такой возможности.
- Это медведь, - пояснил Джереми мальчишке, - Опасная зверюга. Хотя этот еще молодой, глупый, - мужчина ковырнул рану за ухом, доставая неглубоко вошедший патрон. Последние ведь были для обреза, и оба мужчина использовал. Теперь оставался только постоянный спутник шатена – Вальтер. Ну, и так, по мелочи, нож, Беретта на продажу, да собственные руки.
- Что мы с ним сделаем? – усмехнулся Джереми. Глупо было бросать столько добра на дороге. Медведь – это отличная шкура, которую мужчина даже не повредил, а также несколько килограмм мяса! – Разделаем его, как оленя. Заберем его шкуру и его мяса, много еды не бывает, - уж об этом сын охотника знал не понаслышке, - А его кишки и внутренности отнесем подальше, чтобы хищники жрали его, а нас не трогали, - все приятнее диким зверям было идти на запах свежего мяса, чем на дым, которым Джереми собирался закоптить и эти куски.
Мощным пинком ноги мужчина опрокинул медведя на бок, подлезая к его брюху и ловко вспарывая его охотничьим ножом, что всегда таскал за поясом. На чуть влажную от росы землю с противным хлюпаньем вывалились омерзительно смердящие внутренности, как огромные белые змеи, копошащиеся в своей куче. Закатав рукава, Джереми подлез куда-то под ребра, ухватывая один конец кишки, упиравшийся в желудок, обрезая его, а потом отрезал и с другой стороны, чудом находя этот конец. Нож, покрывшийся кровью, сверкал в свете бледной луны, еще видневшейся на горизонте. Шатен обращался с ним очень ловко. Подрезал все жилы и спайки, пока все, что хранилось внутри мишки, не выкатилось наружу слизистым комом.
- Замечательно, - отчего-то сказал Джереми, криво усмехаясь и глядя внутрь огромной дыры, собственноручно сделанной в бывшем живом существе. Внутри белели арки огромных изогнутых ребер… с них-то мужчина и принялся аккуратно срезать шкуру, стараясь сделать единое полотно без прорех.

Перерезаемые жилы издавали не самые приятные звуки, внутри все еще что-то булькало, хлюпало, будто жило собственной жизнью, но мальчик рядом с Джереми только больше разгорался любопытством. Он подлезал под руку, отчего шатену дико хотелось его разок стукнуть, чтобы не мешался. Однако Микки спасало то, что сын охотника вовремя вспоминал, что он ребенок, и такой удар наотмашь может быть и опасным. Отлетит еще, споткнется в темном лесу, упадет и голову свою кудрявую разобьет о ближайшее дерево, поминай как звали.
Потом Микки зачем-то полез копаться в свежих кишках, от которых исходил такой «аромат Прованса», что даже Джереми хотелось натянуть шейный платок на лицо, чтобы не вдыхать эти испарения. Он уже давно забыл, что значит быть ребенком, забыл как сам копался в первой собственноручно убитой куропатке. И сколько было восторга с этим связано, которого мать никогда не понимала и не одобряла. Эх, сейчас она, наверное, иного мнения, ведь именно эти страшные навыки помогли ее сыну выжить в сложный период и безбедно жить до сих пор.
- А ты хочешь чем-то помочь? – пресно отозвался Джереми, прикинув мысленно, что может сделать этот ребенок. Очищать шкуру он толком не умел, что продемонстрировал парой часов ранее. Пускать Микки в темный лес, явно кишащий дикими животными, чтобы разбросать везде кишки, отвлекая на них всю живность, было рискованно – звери могли подкрепиться заодно и живым мальчишкой. Конечно, у шатена уже и так был огромный запас провизии, но в связи с этим не помешали бы и тягловые руки, тащить всю добытую пищу.
- Придумал, - сам себе сказал Джереми и обратился к пацану, что изрядно вымазался в крови медведя, - Поди к костру и сними с веревок оленину, заверни ее хорошо в большие листья или чего там найдешь. Потом пойдем с тобой вешать следующую партию… уже медвежатины, - усмехнулся мужчина, сожалея лишь об одном. Что копчение мяса займет много времени. Джереми не собирался застревать здесь надолго, но это того стоило. Медвежья шкура, целая, стоила огромного состояния, а пока они с пареньком добирались до города, они могли заворачиваться в нее, если наступят совсем уж холодные ночи. Оставлять ее себе сын охотника не собирался – слишком громадная и тяжелая, чтобы таскать на спине. Шерстяные одеяла, как возвращение к счастливому детству, были куда удобнее и мобильнее.
- Если останешься со мной, надо будет купить тебе одеяло, - пробормотал Джереми, утирая нос рукавом от брызнувшей в лицо крови. Да, он открыто предлагал Микки остаться в его команде даже после того, как они достигнул нужного населенного пункта. А что? Парень не особенно надоедал, не был капризным, даже пытался быть полезным, к тому же привык к самому Джереми и не боялся его. Это только положительные качества для спутника, являющегося не более чем запасной провизией.
Через какое-то время сын охотника покончил со шкурой, рывком сильных рук сдирая ее с мертвой туши, обнажая красные мышцы с белыми прожилками. Он разостлал ее по траве и стал дожидаться прихода Микки, чтобы все же доверить шкуру ему – пусть скоблит своим худо-бедно наточенным ножом около костра, пока огромный охотничий тесак Джереми отрезает приличные шматки мяса. На самом деле, оного было не так уж и много – медведь животное жирное, под кожей очень много соединительной ткани, тем более это был не слишком взрослый самец. Но на бедрах и вдоль позвоночника находились очень и очень недурственные куски.

Мальчишка вернулся довольно быстро, что давало представление о том, насколько качественно выполнено данное ему задание. Джереми кинул быстрый взгляд на оставленную поляну, чуть прищурив глаза, чтобы рассмотреть хоть что-то сквозь ночную мглу и тени деревьев. Если зрение не подводило сына охотника, то какая-то горка чего-то наспех упакованного в листья высилась рядом с их вещами. И то неплохо! Если уж по-честному, то шатену было глубоко начхать на то, насколько аккуратно была выполнена работа – он не был ни педантом, ни, тем более, перфекционистом. Главное, что куски мяса не слипнутся в единый непреподъемный ком.
В любом случае, большую часть этой добычи он продаст, а многим людям, не умеющим ни охотиться, ни как-то иначе добывать себе свежее мясо, было все равно до того, как выглядел приобретаемый кусок. Главное, тухлятиной не вонял, а мух можно было и стряхнуть. Можно и не стряхивать – тоже белок.
- Молодец, - кратко отозвался Джереми, не привыкший хвалить или благодарить за что-то. Особенно, благодарить. Но в голове все еще возникал горящий красным восклицательный знак: мальчишку нужно было к себе приучить, как слепого щенка собаки. Чтобы шел к хозяину по запаху и лизал ему руки. Чтобы в юной головке даже мысли не возникло о том, что его могут пустить на мясо так же, как оленя или медведя – без сомнений, без жалости.
Микки же не знал о подобных рассуждениях своего старшего «товарища» и продолжал любопытствовать, протыкая мертвого медведя то тут, то там, ковыряя его обнаженное мясо. Джереми не возражал – главное, мальчишка не испортил шкуру, за которую сын охотника планировал выручить немало.
- Режь, - также кратко проговорил шатен, пожав плечами. Отрезать куски мяса – дело нехитрое, правда, порой, довольно трудоемкое. Медвежатина была грубоватой, жилистой, но пока острый резак справлялся отлично.
Джереми посмотрел на маленький ножичек спутника, которым тот бы и к обеду не управился, и вручил свой, взглядом наказав беречь его как зеницу ока. Остального мужчина не запрещал – ни глаза ковырять, ни зубы. Хоть на сувениры разбери, как охотничий трофей.
- Занимайся тогда этим, а я шкуру буду скоблить. Договорились? – много еды это замечательно, но мороки с этим много. Джереми понимал, что поспать уже не удастся до обеда, пока в самый полуденный зной они не прилягут в теньке какого-нибудь дерева или заброшенного здания, если доберутся до мертвого города, обозначенного на карте мужчины номером двадцать восьмым.
- А потом пойдем к ручью, я слышал его ток неподалеку, - пробормотал Джереми, усаживаясь удобнее на какую-то сломленную корягу. Он был весь в липкой крови, что говорить уже о мальчишке, который умудрился вымазаться полностью, и теперь пах привлекательно для всех хищников. Такая живая приманка шатену была не нужна.

Стоило признать, что нарезка туши получалась у пацана довольно хорошо. Джереми ожидал увидеть некое подобие фарша, предполагая, что мальчишка будет отрезать слишком маленькие, совершенно непригодные ни к чему (если ты, конечно, не собрался варить суп на костре) лоскутки еще недавно живой плоти. Но, то ли Микки понимал, что к чему, то ли просто качественно копировал своего невольного учителя, складывая рядом с собой огромные для детских рук куски мяса. Мысленно шатен даже похвалил смышленого спутника, но губы его не дрогнули, даже и мысли не возникло произнести это вслух.
- Хватит, оставим это диким зверям, чтобы не увязались за нами, - пояснил Джереми, забирая свой верный нож, оттирая его от крови и убирая за голенище сапога. Все куски они тщательно завернули и буквально утрамбовали в рюкзак мужчины. Тяжесть за плечами была уже чрезмерно ощутимой. Конечно, Джереми не боялся устать – он был сам себе командир, мог самостоятельно решить, когда сделать привал. Другое дело, что с таким грузом он становился неповоротливым и довольно неуклюжим. Быстрая реакция катилась под откос.
Джереми невольно осмотрел своего спутника, но тот был настолько мелким и щуплым, что переложить на него часть вещей не то что совесть не позволяла (оной шатен не страдал уже давно), просто было бесполезно. Ребенок быстро выдохнется от большой нагрузки, а пара килограммов минусом Джереми бы не облегчили жизнь. Так, мужчина ничего и не произнес, следуя со своим спутником к ручью, замеченному накануне. Мальчишка был багрово-красным с головы до пят. Не зная, что произошло, можно было издалека решить, что ребенка избили и порезали от и до.
Джереми усмехнулся своим садистическим мыслям под нос, скидывая рюкзак и осторожно снимая оружие, положив нож возле ручья, чтобы схватить его и пустить в дело, если такое понадобится, без малейших промедлений. А пока он вел эти подготовки, Микки помыл ладошки и пришел обратно, считая, что на сим водные процедуры окончены. Шатен усмехнулся снова:
- Раздевайся и лезь в воду полностью. Ты воняешь кровью, - пробасил он, стягивая с себя одежду. Он стянул сапоги, расслабив заметно потрепанные шнурки, следом на траву полетели потертые джинсы и довольно грязная рубашка. Все нагое тело Джереми покрывали шрамы разной длины и масти. Где-то явственно виделись укусы диких зверей, следы рваных ран от острых клыков. Где-то скользил нож, оставляя четкие прямые белые линии, очерченные как по линейке. На плече красовалось идеально круглое пятнышко от попавшей пули.
Говорят, что шрамы украшают мужчину. Но такое ли обилие? Впрочем, Джереми считал, что он легко отделался. Тем, кому везло меньше, гнили в земле где-то на переходе между городами. Времена были дикими, сохранять собственную шкуру становилось все труднее и труднее.
- Лезь в воду, - повторил глухо шатен, явно показывая, что повторять он не намерен, и если понадобится, затащит туда более слабого парня силой. Сам же Джереми пошел вперед, будто бы показывая пример. Ручей был не глубоким, не скрывал тело выше середины бедер, но для невысокого Микки это была, наверное, целая река с довольно сильным течением.
Джереми косился на него серым взором, отмывая собственное тело от накопившейся грязи, пыли и крови. Прохладно, конечно, но терпимо.

Наблюдать за этим маленьким суетливым зверьком было как минимум забавно. Микки еще не смел перечить старшему в их крайне ограниченной количественно группе, но голос то и дело подавал, выказывая недовольство в детской форме. То бишь капризничал. Но поддаваться этим слабостям Джереми не то, что не собирался, он попросту не знал, что можно потакать «милым и очаровательным детишкам». В его мире, к которому мужчина невольно привык, не было понятия детей, здесь все были на равных, десять тебе лет или тридцать. Не можешь быть полезным – не выживешь. Не хочешь слушаться указаний более опытных – не выживешь. Правила этой игры, установленной дикими природными условиями, были просты, хотя и жестоки.
Джереми ухмыльнулся под нос, поглядывая краем глаза за мальчишкой, с дрожащими губами залезающего в воду, да продолжил оттирать свое тело. Конечно, роботом он не был, и по смуглой коже то и дело пробегали мурашки, когда холодные капли скользили по чувствительным местам. Но сын охотника относился к этому со стоическим терпением, понимая, что согреться – не проблема, а вот избавиться от паразитов, которые так и жаждали поселиться на грязном теле – еще какая проблема.
Сам Джереми отмылся быстро и уже собрался вылезать, как заметил, что ребенок все еще стоит и только трет свои худенькие плечи в тщетных попытках согреться, да только сильнее размазывая кровь и пыльную грязь по светлой коже. Мысленно шатен вздохнул и проехался ладонью по грубоватому лицу. Внешне эта реакция на глупость мальчишки выразилась только лишь в слабо дернувшемся уголке рта. Джереми подошел к своему спутнику, рассекая водную гладь ногами. Сухие накаченные долгой ходьбой бедра напрягались при каждом шаге, ярко выделяя каждый мускул.
- И долго ты будешь возиться? – мрачновато поинтересовался сын охотника, присаживаясь рядом с ребенком, едва морщась от того, что предстояло сделать. Он не нанимался в няньки и тем более был далек от звания «лучшего отца года», но ему еще предстояло делить какой-то путь с потенциальным провиантом. И было бы неплохо, если бы Микки не только не привлекал запахом засохшей медвежьей крови хищников, но и не чесался от вшей и блох, которые еще в изобилии обитали в лесах. Погода стояла еще не слишком холодная.
- Если будешь стоять неподвижно, замерзнешь еще сильнее, - поучительно сказал Джереми, принимаясь самостоятельно отмывать мальчишку, оттирая всю грязь широкими ладонями, щедро зачерпывая ледяную воду из ручья. Трогать чужого человека было как-то странно. Обычно Джереми прикасался к другим людям только перерезая им горло, ну или трахая какую-нибудь шлюшку из города. В остальном контакт сводился лишь к краткому пожатию руки при заключении сделки с теми, кто еще не забыл этого знака из прошлой жизни. Хорошо хоть привычки не выработалось на ощущение нагой кожи под пальцами, иначе бы Микки не посчастливилось в обоих случаях, без вариантов на самом-то деле.
Когда с помывкой было покончено, Джереми поднялся на ноги, толкнув мальчишку в сторону берега, молчаливо указывая: «Вылезай». Из рюкзака он достал более-менее чистую рубашку, которой принялся вытирать, попутно растирая, тело Микки, посматривая на него своим цепким взглядом. Черт возьми, эта податливость ребенка Джереми нравилась. Особенно то, что тот не мог ему возразить, не мог перечить и не смог бы справиться со взрослым мужчиной, что бы тот не задумал.
- Одевайся, - только лишь кратко бросил Джереми, принимаясь за себя, думая о том, что в городе надо будет найти женщину. Месяц походов по разным местам обитания людей уже опасно бил по нервам и по яйцам, которые требовали скинуть напряжение простым животным способом.

Джереми недовольно покосился на своего спутника, олицетворявшего в этих стальных глазах лишь дополнительный провиант на случай голодания. Сильные руки мужчины только что растерли это худощавое тело грубоватой тканью так, что кожа мальчишки покраснела. Кровь прилила к периферии организма, заставляя согреться, но Микки продолжал вопить, что ему холодно. Шатен внимательно посмотрел на паренька, но ничего не произнес и, слава всем имеющимся в этом проклятом мире богам, ничего не сделал. Будь за его спиной меньше мяса и прочего пропитания, Джереми, пожалуй, свернул мальчишке голову прямо сейчас. Просто потому что капризничал, чем злил сына охотника.
- Можешь попрыгать и побегать, - через какое-то время, уже полностью одевшись, проговорил Джереми, не вкладывая особенного смысла и эмоций в свою фразу. Хотя совет был на самом деле действенным. Так кровь еще быстрее разгонится по жилам и разогреет тщедушный, как оказалось, организм мальчишки.
- Идем, - собравшись, Джереми бросил и еще одно «золотое» слово, которое, кажется, превалировало в его повседневном лексиконе. Вторым в этом оригинальном словарике стояли слова «да» и «нет», которыми шатен реагировал на все рассказы, восторги, вопросы и прочие писки своего спутника. Обычно, Микки, конечно, не доставал, но бывало, что ребенка прорывало на какие-то абсолютно не нужные (особенно Джереми) откровения.
И снова потянулась дорога, долгая и беспощадная, правда, лишенная всяких опасностей, что даже удивляло. После встреченного медведя Джереми, не лишенный толики паранойи, решил, что неудача будет преследовать его до самого пункта назначения в виде диких зверей и не менее диких людей, жаждущих легкой наживы. Жаль, в лице Джереми они ее никогда не получали.
До первых руин, что ранее именовались мегаполисом, оставалась какая-то ничтожная пара миль, но небо уже стемнело так, что было не видно ни зги. Да и Микки уже устало волочился сзади. Потерять в ночи такой ценный самоходный груз не хотелось, поэтому Джереми смилостивился и решил устроить привал, чтобы проспать до утра, а уже при свете весеннего солнца войти в город для торговли и менее деловых отношений. Разводить костер сын охотника не стал, копченое на костре мясо он сжевал и холодным, перебивая накативший голод. А под тяжелой медвежьей шкурой, просохшей в пути окончательно, было даже жарко вдвоем.

Джереми просыпался за ночь несколько раз – спал он чутко, и глаза как-то сами распахивались от малейшего движения или звука. То Микки неловко повернется во сне, заставляя шатена хвататься за нож, лежащий рядом, то какой-то мелкий зверек пробежит по траве мимо. Особенно будоражил кровь, конечно, мальчишка под боком. Джереми не привык спать с кем-то живым рядом, и теперь ровное дыхание ребенка казалось таким громким, а его перемены позы во сне ужасно злили. Сам наркоторговец спал неподвижно в одном положении, держа руку на оружии, и еще чудом спросонья не зарезал своего спутника.
Окончательно пробудился Джереми с рассветом. Едва тонкие лучи нежного лососевого цвета окрасили горизонт, мужчина глубоко вздохнул и приподнялся, чувствуя себя более чем отдохнувшим. Он скосил глаза на парнишку, продолжавшего сладко спать, уткнувшись лицом в медвежий мех. Микки был совершенно безмятежен и даже мил… только, к сожалению, его спутник не мог этого оценить по достоинству. Тем не менее, Джереми долго скользил по ребенку взглядом, и страшно было подумать, какие темные мысли витали в этот момент в его голове.
- Вставай, - грубовато сказал мужчина в своей резкой отрывистой манере, поднимаясь на ноги окончательно. Время не ждало, они и так опаздывали, а возможно Джереми уже в эти минуты терял своих клиентов, которых крючило и рвало на их грязных подстилках. И все это, пока они нежатся в богатой шкуре. Но с одного медведя много не выручишь, товар охотника стоил куда дороже.
Джереми собрал вещи, нагружая привычную спину тяжестью, которую будет так приятно продать за что-то более ценное и, возможно, легкое. Хотя на эти развалины, высящиеся впереди, шатен не надеялся, слишком уж бедным был тамошний народ. Вряд ли они припасли для него оружие или пули.
- Не тормози, - снова отдал приказ Джереми ребенку с сонными глазами, отнюдь не ведясь на это, - Скоро будем в городе, там и будешь слоняться.
Мужчина, конечно, хотел отпустить мальчика погулять по городу, чтобы занять его чем-то и чтобы он просто не мешался под ногами. Но прогонять его окончательно не собирался. Охота удалась, и сейчас все было замечательно, но зима наступит – не успеешь оглянуться – и тогда, возможно, его застанет Его Величество Голод. Поэтому, даже если Микки решит куда-то смыться, Джереми найдет его во что бы то ни стало и, если нужно будет, потащит за собой силой.
В городе Джереми сразу же пошел искать своих клиентов, для начала старых, которым ксилум был важнее всего. Около одной двери, покосившейся на заржавелых петлях, мужчина замер, оборачиваясь к своему маленькому спутнику:
- Тебе лучше не видеть этого. Иди, погуляй, - сказал он, однако, контролировать, куда пошел мальчик и пошел ли вообще, не стал. Просто толкнул дверь и вошел. В нос ударил запах прелого тела, резкая вонь мочи и рвоты. Джереми всмотрелся в темноту комнаты: на подобии кровати, сложенной из пустых деревянных ящиков, лежало то, что раньше могло называться человеком.
Это был парнишка лет восемнадцати, не больше. Его тело иссохло и превратилось в скелет, обтянутой бумажной кожей бледно-зеленого цвета. Кисти рук корчились будто бы в агонии, напоминая птичьи лапы с кривыми когтями. Глаза впали настолько глубоко, что казалось, на лице зияют два черных провала. Существо лежало в луже собственной мочи и бесконечно долго царапало каменный пол свесившееся с самодельного ложа рукой. Джереми видел это зрелище не раз и не два, поэтому особенного удивления не испытал, лишь шагнул к «потребителю», чтобы убедиться жив он еще или нет.
- Джереми? – на удивление парень встрепенулся, поднимая голову на настолько тонкой шеей, что мужчина бы не удивился, если бы она в тот же миг переломилась, - Это ты? Ты привез товар? Как долго я тебя ждал… как долго… - зачастил наркоман, протянув трясущиеся руки к своему спасителю и палачу в одном лице.
- Привез. Только вот взять у тебя, я смотрю, нечего, - осмотрел помещение Джереми, не заметив ничего хотя бы приблизительно ценного.