Домики построенные из кусков фанеры, пластика, листового металла, досок, брезента, корпича и бревен. Большая часть стройматериалов, очевидно, старого, доэпидемийного, происхождения. Нашли или отодрали, и понатащили из разных мест. Например, один дом представляет из себя кузов трейлера, с торчащей из маленького окошка железной ржавой трубой, из которой подымается белесый дымок. Видимо, еду готовят. А, может быть, там купальня. Кузов большой, много чего поместится.
Однако видны и относительно недавно срубленные бревна. Некрашенные, необтесанные и даже не очищенные от коры. Просто нарубленные куски стволов, врытые в землю, чтобы держать на них крышу, или подпереть стену. Явное доказательство деградации человечества на примере стройматериалов.
Домиков, в общем-то, немного, всего семь, причем, две землянки да несколько навесов.
А людей поблизости порядка семи десятков, если вместе с детьми считать. Живут, очевидно, по принципу «в тесноте, да не в обиде». Хотя по теплу в дома забираться и необязательно. Зимой, конечно, зябко, а в иное время года и под открытым небом отлично спиться.
Вокруг домов раскинулись поля. Картошка, тыква, кабачок, конопля, капуста, бататы, в общем, весьма немудреное сельское хозяйство. Но обширное, три на два километра, наверное, огородик, в центре, которого, собственно, само селение. Хотя огородик это устаревшее название, никаких оград и заборов нет, потому что нет и никаких соседей. Сейчас май, и очень горячая пора для крестьянства. Недавно засеялись, саженцы да клубни еще не окрепли, и весьма уязвимы в своем растительном младенчестве. Постоянно окучивать, изничтожать сорники, обирать колорадских жуков и прочих вредителей, и хорошо еще, что поливать пока не надо. В общем,почти  все, кто старше 10 в поле почти с утра. Из них половина в возрасте от 10 до 15. Но почти у каждого если не огнестрельное, то холодное оружие. И собак носится с десяток. То есть это носится с десяток, а сколько-то еще и дремлет где-то среди кустов и всходов. Многие из них, кстати, совершенно лысые, как, впрочем, и здешние кошки. Шерсть очень важна для постапокалипсисной экономики. Хотя сейчас так сразу и не догадаешься. Май месяц, и люди одеты либо в старые, и даже дряхлые, изношенные до тридцати дыр джинсы и трикотаж, или уже новейшего производства кожаные вещи.
Работают здесь, как рассветет, и до заката, чтобы изнеможденным упасть на постель, и отрубиться.
Среди домишек из работоспособного населения лишь несколько девочек лет 12-13 да еще Дин. Девушки с завистью поглядывают на работающих в поле своих соратников. Приглядывать за выводком младенчиков дело очень хлопотное. Не успеют успокоить и накормить одного, вопить начинает следующий. А мельтешащая вокруг детвора, малыши от трех до восьми, постоянно генерирует такой шум, что даже младенцы просыпаются. Одна из девушек, кстати, и сама беременна, и внушительный размер раздувшегося живота ее указывает на немалый срок беременности.
А Дин, из одежды на котором лишь какая-то выцветшая тряпка, обвязанная вокруг ведер, яростно крутит педали велосипеда под невысоким навесом. Велосипед сверкает на солнце обнаженным от краски по причине старости, нержавеющим металлом, колес на нем, конечно, никаких нет, а педали приводят в движение маховик токарного станка. Последний представляет собой такой же сплав старых вещей, приспособленных для новых функций, и кустарных поделок сегодняшнего дня, как и дома. Собственно, маховиком, например, служит велосипедное колесо, снятое, очевидно, с того же велосипеда, который крутит Дин. В роли саппорта старые-престарые тиски, которые перемешаются вдоль выдолбленного из полена деревянного желоба на колесах от старой детской игрушки, точнее, колеса это единственное, что от нее осталось.
Молодой мужчина, ровесник Дина, направляет тиски с зажатой между ними заготовкой, стоя на одной ноге. Вторая на весу, и на нее наложена шина. При этом он еще успевает командовать малышней, занятой неподалеку готовкой еды в огромном, даже гигантском баке, да плетением конопляных веревок.
- Джок, ты устал, - распоряжается он, - иди, за малыми присмотри. Эд, займи место Джока!!
Откликнувшийся на крик Эд, мальчик лет 9, занимается место Джока, и приступает к производству веревок. Джок медленно поднимается, потягивается, и бежит к веселящимся детишкам.
Дин останавливается, подымает с земли небольшую канистрочку с водой, пьет, обливается, и тяжело дышит. Его напарник прищурившись смотрит на затупившееся от времени и работы мачете, и, видимо, решает, что уже и так достаточно остро оно. Место мачете в тисках занимает старая лопата.
Дин вытирает солнцезащитные очки от водяных капель о свою набедренную повязку, и снова принимается за работу.