Ночами Иван решил идти (так безопасней передвигаться), а днями отсыпаться. Но уже второй день спал урывками, постоянно просыпаясь: все время мерещились опасные звуки, и внутри в кулак сжимал потрошки страх оказаться обнаруженным. Он все время помнил о том, что находится в чужом, недружелюбном и опасном мире, несмотря на то, что сам любил вылазки на природу. Но раньше это были тренировки и экзамены в зоне, которая контролировалась людьми из Вальгаллы. А тут он был совершенно один. В окружении дикарей. Поэтому ни фига не спалось. Погано отдохнул и сегодня, остановившись на ночь в редком леске. Просто ничего получше и погуще не нашлось в этом месте.
Проснулся он после трех разбитым. Не сон, а мука одна - урывками, клочками. Есть пока не хотелось, и Малахов решил осмотреться на местности, чтобы прикинуть, куда и как лучше идти сегодня ночью. Оставил рюкзак под маскировочным чехлом, отчего тот напоминал округлую кочку или заросший травой муравейник, о прошелся по границе леска с компасом, биноклем и картой. Вокруг никого не было, но Иван старался все равно не светиться, и вести свои наблюдения скрытно. Ему надо было привыкнуть к этой скрытности. Дабы она сидела в нем, и заставляла его тело автоматически действовать так, чтобы ничем, никак и нигде себя не демаскировать.
Вокруг леска простиралась равнина, разрезанная кое-где глубокими оврагами. Ни людей, ни машин. Но какая-то тревога продолжала грызть Ивана, однако он решил, что все это от недосыпа и усталости. Все же в прошлом ему не приходилось совершать такие длительные переходы с увесистым рюкзаком за плечами. А впереди сколько еще этих километров по заиндевевшим или пыльным просторам некогда цивилизованной страны... "Родина, твою мать", - подумал Иван. Пока все это снова станет для людей нормальной родиной, еще придется поработать...
За пару часов до заката Иван вернулся к временной точке отдыха, съел половину пайка, использовав химический разогрев упаковок. Потом закопал пакеты и одноразовую посуду, как было предписано инструкцией. Можно было выйти прямо сейчас, чтобы пройти побольше, но местность за лесом была слишком открытая, рисковать не хотелось. Поэтому стоило подождать все же до темноты. Иван развалился на коврике, его разморило после еды. И он позволил себе прикорнуть ненадолго, потому что отдохнувшим себя так и не чувствовал. А ночка предстояла долгая и пешая, и позволить себе сделать длительную стоянку Малахов сейчас пока не мог. Закемарил под бочком рюкзака, закутавшись в гилли и слушая бедные звуки холодного леса. Снова спал урывками, но хоть как-то. Однако кратковременно все же проваливался в сон, отключаясь от внешнего мира. Во время очередного пробуждения увидел, что уже стемнело. Поднес к глазам наручные часы со светящимися рисками и стрелками. Залежался... Ночь уже началась и пора было двигать в путь. Иван стянул с себя маскировочную куртку, чтобы джутовые лохмы на рукавах не мешали нормально собрать барахло и застегнуть рюкзак. Темнота была уже конкретная, поэтому Иван полез в карман за фонариком. Включив его в режим подсветки и зажав в зубах, он в тусклом свете компактно уложил остатки пайка, застегнул рюкзак и принялся ослаблять лямки, чтобы легче вскинуть.
И тут почувствовал на себе взгляд. Малахов не был таким уж опытным разведчиком, чтобы подобные вещи сразу чуять, но вот как-то резко ему показалось, что кто-то на него смотрит. Иван схватил тусклый фонарик и резко повернул его в сторону, где он почуял наблюдателя, одновременно переводя светильник в яркий режим. А другая его рука уже скользнула под ветровку, чтобы достать пистолет из кобуры скрытого ношения. Луч фонаря выхватил из темноты серые деревья и часть чьего-то лица, торчащего из-за ствола. Сердце ёкнуло. Не ошибся. Наблюдатель! Иван буквально перелетел через рюкзак, впечатавшись в землю за ним, и оказавшись по другую сторону от соглядатая. Фонарь сразу выключил, конечно, и пытался не привыкшими к темноте глазами сейчас рассмотреть, много ли людей тут за ним наблюдает... Пистолет был уже в руке и снят с предохранителя.

Отредактировано Иван Малахов (2014-04-13 08:28:56)

Иван перекатился на спину и лихорадочно осматривался в поисках целей. Ему уже мерещилась целая банда оборванцев, сидящих за каждым деревом, и готовых его убить за пакетик апельсинового джема из пайка. Но легкой добычей Малахов для них не станет. Мысленно он сейчас костерил себя на чем свет стоит. Надо же, олух тупой, засветился... Дрых тут бездумно, куртку снял, территорию спросонья не проверил, хотя должен был, фонарем пользовался... Йыыыых... Вконец расслабился, дубина... Иван сейчас превратился в одно сплошное ухо, которое пыталось засечь малейший шум - чужое дыхание, шорох одежды, случайное бряцанье антабок или взведение затвора. И его перепуганному мозгу сейчас все это конкретно мерещилось, заставляя сердце бухать так, что, казалось, за километр его любому слышно.
Но никто не кинулся на Ивана и не накрыл огнем, хотя, по идее, банда так бы и поступила. А слух уловил слабые шорохи движущегося невдалеке человека. Явно одного. "Проверяющего" выслали? Иван сразу понял, что глупости думает. Зачем толпе отморозков так остерегаться одного-единственного человека, который точно еще жив и здоров? А любой наблюдатель в таком прозрачном лесу за 30 метров бы увидел, что он один. Сам себя фонарем подсветил так, что идеальной мишенью стал. Так, может, наблюдатель был один?
Звук осторожно движущегося по лесу человека медленно перемещался вокруг Ивана, шурша листьями и потрескивая сухими ветками. Вывод напрашивался сам собой: противник не обучен тихо ходить по лесу. Впрочем, и сам Иван, наверное, в темноте шел бы примерно так же. Даже, может, еще громче, потому что легкие звуки выдавали человека не тяжелого, и, следовательно, вряд ли такого же рослого и тяжелого, как Малахов. Иван чуть расслабился и чуть в голос нервно не рассмеялся, представив, что какой-то местный заморыш крадется сейчас вокруг него по лесу в надежде одолеть. Если не убегает, значит, вооружен, иначе уже несся бы отсюда во все лопатки. Скорее всего. Но не стреляет. А ведь разумно не стреляет... Вокруг маленького леска - сплошная равнина на километры вокруг, выстрел будет далеко слышен. И может привлечь внимание даже очень удаленного путника. И дорог тут полно между брошенными давным-давно фермерскими полями, кто угодно может таскаться. Значит, незнакомец не хотел привлекать никакого внимания? И, получается, что он один. Максимум - двое. Иначе действовали бы куда решительней.
Иван аккуратно вернул пистолет в кобуру, стараясь не издавать никаких звуков, и продолжал слушать, как противник огибает его по кругу. Буквально настраивался на направление звука, и готовил тело к прыжку.
Когда ему показалось, что шорохи приблизились почти вплотную, он подскочил и сразу сиганул через рюкзак в сторону источника шума. И тут же в темноте со всей дури врезался корпусом и коленом в близко стоящее дерево, не различив его в темноте.
- Е*ааать, - вырвалось у него по-русски, когда он отлетел от дерева назад, грохнувшись на спину чуть ли не плашмя.
Аж дыхание вышибло. Какая уж тут к черту осторожность?.. Треска и шума - на всю округу. Такая злость взяла в этот момент, что Иван, наплевав на боль в груди и ноге, тут же снова подскочил и кинулся в ту сторону, где пару секунд назад находился наблюдатель. Наверно, только идиот стал бы ждать, пока Малахов после курьезного столкновения с деревом поднимется и снова бросится в его сторону.

Иван не успел полностью подняться на ноги - боль в колене не позволила мгновенно подскочить. И тут же перед ним выросла черная тень, которая с диким воплем замахнулась на него какой-то дубиной. Долго думать в такой ситуации вредно, поэтому Иван действовал чисто автоматически: увернулся от палки и оттолкнул от себя атакующего, отбросив его ногой. В темноте было плохо видно, но удалось разглядеть и услышать, что противник упал. Малахов тут же сам прыгнул следом, намереваясь придавить незнакомца к земле своим весом и обезоружить. Но в этой долбаной темноте точно определить место падения противника Малахов не смог. Либо тот оказался настолько юрким, что успел откатиться в сторону. Так или иначе, но Иван приземлился на четыре кости на пустое место. Хоть покров из листьев и травы был относительно мягким и плотным, но разбитое колено так стрельнуло, что в глазах еще больше потемнело. Однако Иван засек врага прямо рядом с собой и сразу попытался его схватить, развернувшись на коленях. В его руках оказались яростно дрыгавшиеся ноги противника, которые он дернул на себя, чтобы пинка по морде не огрести. И собирался тут же подмять под себя дергающуюся (и явно небольшую) тушку агрессора.

Отредактировано Иван Малахов (2014-04-16 21:02:00)

Когда противник закричал "Отпусти меня!" Иван понял, что это девушка. Она змеей вертелась в его руках, никак не давая себя скрутить. Но и он отказался от намерения наносить сильные удары, хотя хотел зарядить ночному наблюдателю в голову, чтобы сразу успокоить его. А вот против девчонки, да еще тщедушной на ощупь, жестко действовать было... как-то недостойно. Но и отпускать разъяренную "шпионку" Иван не собирался. Если бы у нее было оружие, то она обязательно его применила, в этом Малахов не сомневался. Но девчонка дралась только тем, что ей было отпущено природой - руками и ногами. Не особо умело и не мощно, как могла бы отбиваться обученная агентесса Вальгаллы, например, зато очень яростно. Но... как обычная девчонка. Поэтому Иван уже был уверен, что утихомирит ее быстро. Он пытался скрутить орущую девицу не причиняя ей особых травм. Но тумаков от нее огреб, пусть и не сильных. Девчонка царапалась и пыталась кусаться, но до своего лица Малахов не дал ей добраться.
- Уймись, дура чертова! - рявкнул он на нее, отбившись от ее рук и ног, и прижав-таки к земле противницу.
Хоть и была она на удивление гибкой и юркой, но вырваться уже не могла - Ивану удалось ее подмять под себя. Ногами она еще дрыгала, но руки уже были крест-накрест прижаты к телу железной хваткой. В темноте лица девчонки не было видно, только было слышно ее горячее дыхание. Характерно придушенное под грузом человека, который весил раза в два ее больше.
- Заткнись и замри, - с угрозой произнес Иван. - Ты что тут делаешь? Ты следила за мной? Как долго? Отвечай, пока не сломал тебе чего-нибудь всерьез. Убьет она меня, смотри-ка... Говори давай, пигля придурочная.
Он поднял голову и осмотрелся, чтобы удостовериться. что сейчас к нему не бегут уже какие-нибудь подельники девчонки. Никого вокруг не было.

Отредактировано Иван Малахов (2014-04-17 18:09:52)

- Вот же упорная какая, - с досадой бросил Иван ерзающей под ним девахе.
Он лежал на ней, удерживая руки и пытаясь своими ногами утихомирить ее ноги, который все время летали, норовя до него добраться. Тут главное - не дать ей коленями ему въехать куда не надо, а для этого их надо прижать к земле. И пока Иван успешно справился с этой задачей. Однако успокаиваться жертва явно не собиралась, продолжая орать, пыхтеть и яростно дергаться в попытках освободиться. Хотя уже идиот даже понял, что это не удастся. Малахов терпеливо ждал, когда же у нее силы иссякнут, ведь она и дышать сейчас нормально не могла по его весом. Но фиг он угадал, пигля продолжала бешено сопротивляться. И тогда до Ивана дошло, что у нее  истерика, и девчонку просто переклинило. Она бы все равно сдулась через какое-то время. Но Малахова заело, что он не может усмирить какую-то психопатку. Сейчас единственным его оружием была голова, так как руки и ноги заняты. Ею он и воспользовался: врезал девчонке в лоб своим лбом сверху, стараясь попасть на чувствительную точку чуть выше бровей. Чтобы в разум пришла и истерить прекратила. Удар получился крепким, но не критичным - шишка будет, не больше. Если попал по нужной точке, то сильная боль должна была сейчас пронзить голову упорной противнице. Не факт, конечно, что у Малахова лобешник крепче, чем у нее, но неожиданные боль и встряска могли произвести ошеломляющий эффект. И заставить ее после этого соображать.
- Лежать, дура! - зло рявкнул он на девчонку, ожидая, что она сейчас замрет от боли.

(Офф: судя по дайсам, Иван не попал по точке, а просто в лобовую кость крепко шарахнул)

Отредактировано Иван Малахов (2014-04-18 17:12:55)

От очередного крика девчонки из ее рта брызги в лицо Ивану полетели, и он зажмурился на мгновение.
- Кончай уже орать. Горластая какая, - сердито, но уже спокойней проворчал Иван, восстанавливая дыхание после схватки с верткой девчонкой. - Вопрос в том, что ТЕБЕ от меня нужно? Это же ты следила за мной.
Глаза его уже привыкли к темноте, и он мог уже немного рассмотреть придавленную им неугомонную противницу. Лунная и ясная ночь позволяла блеклому мертвенному свету спутника Земли проникать в прозрачный лесок, делая монохромно-серым все, что в нем было. Растрепанная некрасивая девчонка гримасничала и шумно дышала ему в лицо. Но хоть вертеться перестала и чуть расслабилась, однако Иван своей хватки пока не ослаблял.
- Зачем ты следила за мной? - с расстановкой, четко, негромко, но с затаенной угрозой спросил он. - Говори давай, а то придушу к черту прямо сейчас.
И с тоской подумал о том, что придушить ее придется на самом деле. Рисковать только что начавшейся миссией Малахов никак не мог. Если он опустит эту девчонку, то она кому угодно может о нем рассказать. Вряд и она давно за ним следила, так как могла убить его, пока он спал. Значит, недавно. Но что она тут делает - вдали от населенных пунктов? Или какая-то ферма тут рядом есть, о которой Малахов не знает? И она там живет?

Отредактировано Иван Малахов (2014-04-21 20:14:20)

- Упакованный? - переспросил Иван, не поняв, что девчонка имеет в виду, но тут же рассмеялся, когда понял смысл фразы.
Его позабавил эпитет: со здешним жаргоном он не был знаком, но словечко очень точно отражало его состояние и нынешнюю собственность. Однако забавный момент, немного снявший напряжение, ничего не менял. Пусть даже девчонка и вправду не следила за ним, и он для нее просто "появился", но отпустить он ее уже не может. Разумней всего было сейчас со всем покончить. Раз - и нет проблем. Но не поднималась рука на это худющее существо. Которое и так судьба побила, оставив без родителей и заставив выживать в умирающем мире без специалистов, способных его обслуживать и поддерживать. Как-то резко Ивану вдруг вспомнилась сейчас книга Уильяма Голдинга "Повелитель мух". Он не знал, через что пришлось пройти этой девчонке, чтобы просто вырасти и дожить до настоящего момента. Вряд ли ее воспоминания были радужными. А теперь ей еще и не повезло нарваться на разведчика из Вальгаллы, который должен ее убить, чтобы не рисковать своей миссией. Сколько еще таких же девчонок умрет, прежде чем этот мир начнет возрождаться?.. Тысячи и тысячи... Ивану всю голову в Вальгалле проели постулатами о вынужденных и необходимых жертвах ради великого будущего. И его готовили к тому, что, возможно, придется убивать кого-то, чтобы выжить и сохранить тайны. Малахов был совершенно уверен, что сможет это сделать без проблем в случае необходимости. Но вот тут, лицом к лицу с "необходимой жертвой", понял, что реально не поднимается рука. Надо настроиться, надо вернуть себе уверенность и твердость. И сделать это, пока возможно. Иван молчал какое-то время, просто глядя на девчонку и продолжая ее удерживать под собой. Один короткий удар все бы решил, и Иван знал, куда и как его следует нанести. И не мог заставить себя это сделать...
- Откуда взялся, там меня уж нет, - сказал он, вздохнув и посерьезнев, и вдруг добавил совершенно спокойно. - Есть хочешь?

Девчонка умолкла на несколько секунд, хмуро вперившись в Ивана. Потом выдала:
- Хочу. И че за это будет?
- Ничего, - ответил Малахов серьезно.
Он расцепил руки и ноги, слез с девушки и быстро поднялся на ноги, не спуская глаз со своей жертвы. Если она сейчас рванет прочь, то пистолет под рукой. Глаза к темноте привыкли, не промахнется.
- Идешь? - спросил он. - А то передумаю.
Иван осмотрелся. Пока он заваливал этого заморыша, потерял ориентацию. Но ему потребовалось несколько секунд, чтобы понять, в какой стороне находится его рюкзак. Посматривая на девчонку, он направился к нему, только сейчас вспомнив, что на нем надеты штаны от гилли, отчего ноги у него, как у лешего или водяного (как его принято представлять в славянских сказках) - лохматые, покрытые длинными джутовыми прядями, выкрашенными в серый коричневый и зеленый цвета. "Лесной Пан, затоптавший голодную нимфу", - усмехнулся Иван, прикинув, что сейчас думает о его виде девчонка.
- Как зовут-то тебя, девица красная? - спросил он, продолжая идти, но повернув голову к незнакомке.
Красная она была в прямом смысле. Вернее, все еще раскрасневшаяся после драки и натуги в результате попыток вырваться. "Не надо было у нее имя спрашивать, - тут же подумалось Ивану. - Лучше не знать. Лучше о ней ничего не знать. Нет ее..."

- Айзек, - представился Иван. - Будем знакомы.
Он подошел к рюкзаку и присел возле него лицом к девчонке. Расстегнул карабины и запустил внутрь руку, стараясь наощупь найти пайки. Скрывать что-то от Ребекки он не собирался. Потому не собирался ее отпускать. И фонаря не зажигал, чтобы привыкшие к темноте глаза не ослеплять. Копался и сам сея спрашивал, зачем он это делает, когда все равно все закончится убийством. Момент оттягивает. Но легче все равно не станет. Так есть ли смысл тянуть? "Пусть умрет сытой и хоть немного счастливой", - решил Иван, хотя было в этом какое-то мерзкое иезуитство. Но раз уж решил накормить, сделает это.
Появление девчонки внесет существенные изменения в его график. Иван сейчас уже должен был топать, чтобы пройти положенные 35 километров за ночь. Теперь пройдет гораздо меньше. Малахов вытащил из рюкзака запечатанный пакет с пайком и, надорвав, вскрыл. Высыпал из него внутренние упаковки и активировал разогрев двух из них. "Начнем с лучшей приманки, - подумал он, отрывая уголок пакета с апельсиновым джемом.
- Держи, - протянул он его девчонке. - Выдавливай в рот через отверстие. Через минуту и посущественней что-то найдется.

- А я волшебник, - ответил Иван на замечание девчонки. - Могу сколько хочешь такого наколдовать.
Он достал из химической грелки ставшие теплыми пакеты с курицей "фахита" (жареной на гриле, с овощами и тортильей) и овощной лазаньей. Вывалил все это в одноразовую тарелку (фактически, двойную порцию пищи для взрослого мужика), сунул во вкусно пахнущую массу пластиковую ложку, и подал Ребекке.
- Садись вон на бревно, - указал он глазами на лежащий рядом сушняк. - И ешь.
Девчонка, хоть и шагнула к нему, когда брала из его рук джем, но все же вела себя настороженно, и сразу отступила назад. Иван же старался своими действиями никак ее не спугнуть. Бегать опять в темноте по буеракам за ней очень не хотелось. В дополнение к пиршеству он перекинул Ребекке пачку тутсиролл (мягкие ириски). Себе достал себе из пайка жевательную резинку и закинул пластинку в рот, привалившись к рюкзаку. Посматривая на реакцию и действия девчонки, Иван принялся в пакете для напитков разводить ей шоколадный шейк. Давать случайной "гостье" облизывать свою кружку, он не собирался. Разболтав сладкий напиток, он поставил его в пакет с грелкой, которая еще действовала.
- Как тебе мое колдовство? - поинтересовался он.
Так ему было тоскливо на душе при взгляде на Ребекку, что пипец...

Отредактировано Иван Малахов (2014-04-25 17:54:19)

Иван рассматривал Ребекку, стараясь не делать этого слишком уж явно, пока та ела. Замордованное, зачуханное существо, которое и женщиной-то назвать язык не поворачивался. Полголовы обрито. Интересно, зачем это? Или за что? Одежда вся в прорехах, на худых руках - синяки. Воистину жизнь для нее - мука. Через годик-полтора, если бы она попала под чес солдат Вальгаллы, у нее, может, и был бы шанс хотя бы чему-то научиться и жрать каждый день. А сейчас... наверно, питается только тем, что сопрет, или купит в обмен на свое тело. На шутку насчет колдовства Ребекка не ответила, продолжая лопать, мрачно и настороженно посматривая на Ивана. Он подумал, что хватит уже тянуть эту канитель. Однако решил, что все же дождется завершение ее трапезы. Когда согрелся в пакете шоколадный шейк, Малахов вынул его из грелки, завернул края, чтобы было удобно из него пить. Пакет, в общем-то, и служил в полевых условиях стаканом. Иван передал напиток девушке.
- Согреет. И вкусно, - сказал он.
А сам принялся аккуратно укладывать снова рюкзак. Собрал в один пакет все использованные упаковки, слил на землю воду из грелки, от которой все еще шел пар - химически элемент уже остывал, но оставался горячим. Все это Иван сунул в карман рюкзака, застегнул свой багаж, встал и надел свою куртку от гилли.
- Ну, мне пора, - произнес он. - Извини, что напал. Я сам испугался. Может, хоть поцелуешь на прощанье?
Его рука, невидимая сейчас Ребекке, скользнула под куртку и обхватила рукоять ножа. Как только девушка приблизится вплотную, Иван был намерен закончить тут все.

Отредактировано Иван Малахов (2014-04-28 23:22:34)

Иван увернулся от напитка, полетевшего в него, и дернулся кинуться в погоню за Ребеккой. Но ноги стали мгновенно деревянными и чужими. Однако намерение прикончить девчонку уже активировало какой-то особый режим в голове Ивана. Он уже настроился на убийство. Не хотел этого, но понимал, что иначе нельзя. Ребекка точно наведет на него кого-то из местных. А Малахов, который передвигается пешком и с грузом, не сможет уйти. Тут не работала сентенция "Авось, пронесет". Ивану глубоко вбили в голову дома, что миссия не должна быть сорвана ни по какой причине. Счастливой умереть Бекки не довелось, хотя Малахов намеревался точно ударить ее ножом, чтобы смерть была мгновенной. Не мучить. Хотя бы это он мог сделать. Но отпустить не мог. Тихо уложить уже не получилось. Теперь, как уж есть, так и будет.
Видя несущуюся по прозрачному лесу черную тень девушки, он выхватил пистолет из-под мышки и, быстро прицелившись с двух рук, дважды выстрелил, метя в верхнюю часть корпуса.
(бросил дайсы на выстрел. Результат: 1 пуля - едва задела (5), 2 пуля - очень тяжелое ранение (2))
Первая пуля только чиркнула по плечу бегущей девушки, а вторая разом сбила ее с ног, вонзившись в спину. Вспоров легкое, она засела внутри. Иван увидел, как Ребека упала, и шагом направился в ее сторону, посматривая вокруг - не появится ли кто-то на выстрелы.

Отредактировано Иван Малахов (2014-04-29 20:44:18)