Май в этом году выдался на редкость отвратительным. То и дело накрапывали противные дожди, и лето не спешило вступать в свои права. Удобства такая погода не добавляла – ноги постоянно вязли в грязи, отчего идти было сложнее, особенно с грузом на плечах. Одежда промокала, как и вещи, становилась еще тяжелее. Джереми чувствовал себя свиньей в поганой луже, и мыться приходилось куда чаще, чем хотелось бы этого. Холодная вода речек и ручьев, попадавшихся по пути, под мерзким дождиком тоже не доставляла удовольствия.
Хотелось залечь в палатке, купленной Джереми за очень неплохую цену, и не вылезать оттуда до тех пор, пока все это не кончится. Но дело – есть дело. Клиенты ждали свой товар, возможно, уже загибаясь от ломки, неразумно израсходовав последние крошки ксилума. Джереми их было не жаль, но терять покупателей не хотелось. Это был его хлеб с маслом. Ах, да, теперь уже не только его, в чем признаваться было гораздо сложнее, чем в нежелании идти дальше по липкой дороге.
Джереми скосил глаза на лежащего рядом худощавого парня, поджарого как борзая собака, коими они с отцом давным-давно загоняли дичь. Кажется, Микки разделял его мысли. О лености, не о собаках, конечно же.
Сейчас они шли по территории Небраски. Возможно, это раньше был совершенно другой штат, никто этого не знал. Но на карте Джереми эта огромная территория именовалась именно так. Мужчина Небраску не любил, города здесь попадались слишком «мутные» даже для него. Зато проживало много богатый людей, чьи вещи Джереми хотел заполучить, всучив взамен сомнительную щепотку блаженства и счастья. Свежая порция ксилума таилась глубоко в рюкзаках парней, тщательно завернутая, дабы товар не промок и не потерял своих качеств и ценности.
Дождь продолжал тихонько шуршать по ткани палатки. Джереми собрал волю в кулак и поднял корпус, принимая сидячее положение. Внутренние часы говорили о том, что три часа, выделенные на отдых, прошли. Им оставалось пройти километров двадцать пять, может быть, тридцать, не больше. Даже учитывая непредвиденные остановки, к вечеру они должны были зайти в город номер двадцать восемь. И если повезет их ждет каменная крыша над головой и какой-никакой продавленный матрас на дряхлой койке. Это, конечно, может и хуже их теплой уютной шкуры, спасающей от холода, тянущего с земли, но хоть сверху вода капать не будет.
Джереми потянулся за грязной рубашкой, стирая еще не успевшую высохнуть сперму с живота. Он этого терпеть не мог, но приучить пацана закрывать свой член ладонью, кажется, было невозможно. Шатен поморщился и скомкал и без того дряблую ткань, отбрасывая ее в сторону.
- Собирайся, мы выдвигаемся, - кратко и сухо проговорил Джереми, довольно ловко одеваясь в тесноте палатки.
Нож за голенище, на пояс верный пистолет. Шейный платок так и остался болтаться на шее мужчины – закрывать лицо в такую погоду было бесполезно. Всю пыль прибило каплями дождя, так что дышать было сравнительно легко.
Он вылез из палатки, вытаскивая вещи, и принялся вытаскивать колышки, вбитые в землю сильной рукой. Что касается Микки… А что касается этого пацана? Как-то давно, лет десять назад, этот совсем еще юный блондин, был для Джереми запасным провиантом, но, к большому счастью мальчишки, не пригодился для этой цели. Всю долгую дорогу сын охотника умело добывал пищу, она будто сама шла в руки. Микки увязался за мужчиной и в следующий путь, а потом в еще один.
Джереми мысленно окрестил его счастливчиком. Не потому что привязался так сильно, что не смог бы убить пацана при необходимости, а потому что тот продержался живым, целым и невредимым рядом с наркоторговцем дольше всех предшественников. К тому же, Микки не ныл. Это было, наверное, основополагающим в их странных отношениях. Он не жаловался на тяготы пути, не пугался ночи и трупов, сопровождающих Джереми весь жизненный путь, даже сравнительно просто пережил тот факт, что его стали использовать как женщину в долгих переходах их города в город. Стойкость маленького мальчика поражала.
Через несколько лет Джереми все же пришлось признать самому себе, что это уже не просто провиант, а полноценный спутник. И после нескольких серьезных передряг, мужчина решил обучить пацана тому, что знал сам – охоте, умению защищаться и убивать. Последнее мастерство Джереми преподавал с неохотой уже шестнадцатилетнему Микки. Этот шаг сближал их слишком близко. Ближе, чем простые любовники, если это можно было так назвать.
Трах всегда оставался трахом, а вот доверие… Когда рядом с тобой сопливый неумеха – ты не чувствуешь опасности и спишь спокойно, зная, что твоя рука опередит дрожащую. С наработкой навыка обращения с оружием, Микки становился тем, кому можно доверять. Кому можно повернуться спиной, не опасаясь получить между лопаток свинцового друга.
Но прошло еще столько же лет, и пока Микки не давал повода усомниться в этой верности. Джереми, не расслаблявшийся все это время, все же дал себе подобную слабину, и теперь дело наркоторговца делилось на двоих. Блондин был чертовски обаятельным подонком, и Джереми признавал, что порою торговать наркотиком у него получалось лучше, чем у самого зачинщика. Стоило этому мальцу улыбнуться, как люди чувствовали странное доверие к тому, кого и видели то первый раз. Иногда Джереми задавался вопросом, а не стал ли он жертвой того же обаяния? Но через полчаса Микки умудрялся вывести его из себя, и мужчина забывал об этих глупостях. Нет, определенно нет.
- Шевелись, - вновь кратко проговорил Джереми, морщась от влаги, падающей на взъерошенные волосы.
Может быть, партнеры многого нахватались друг от друга за все это долгое время, но улыбчивости и разговорчивости у Джереми определенно не прибавилось. Если только на самую малость.
Шатен закинул на спину тяжелый рюкзак с привязанной к нему палаткой. Такой маленькой, но такой весомой, особенно, когда в сумке полно всего прочего. Осмотревшись по сторонам, Джереми двинулся вперед, лишь один раз обернувшись, чтобы убедиться, что парнишка следует за ним.

Двенадцать лет. Двенадцать чертовых лет. Конечно, точно Джереми не мог сказать, сколько прошло времени, но это затянулось ужасно надолго. Микки был совсем крохой, когда они повстречались, а потом рос на глазах у охотника, превращаясь в высокого статного юношу, что сейчас ворчливо передразнивал низкий басовитый голос своего спутника. День сменялся ночью, а ночь опять днем, то желтела листва, то выпадал снег. Иногда лето длилось дольше положенного, когда наркоторговец удалялся ближе к океану, бороздя неизведанные дороги Америки.
Людей там, кстати, было больше. Никто не передох от порой суровых холодов без еды, одежды и огня. Но к несчастью, человек, у которого Джереми закупал ксилум жил совсем в иной стороне и, наработав клиентскую базу, перебираться не желал. «Может быть позже, когда наступят тяжелые времена», - посмеивался он на предложение странника, вываливающего товар грудами на деревянную неотесанную стойку. Шатен нашел это неразумным, но переубедить Химика не мог.
Но шли годы, и мужчина пошел хоть на какую-то уступку и сделал единственный разумный ход – нанял учеников, которых научил варить ксилум. Правда, они же его и прирезали ночью, чтобы не делиться добром, но Джереми это мало интересовало. Химик был славным парнем, но для охотника не существовало настолько хороших ребят, чтобы их было хоть немного жаль. Главное, что его дело продолжало существовать, а ноги все еще были верны хозяину, чтобы таскать на себе драгоценный груз и уносить Джереми подальше от бед.
Микки толкнул его в плечо и обогнал на пару шагов, бодро шагая по вязкой грязи, а серые глаза пристальным взглядом уткнулись ему в спину. А что сделал он, чтобы оставаться рядом чертовы двенадцать лет? Сказать, что он был безумно необходим, Джереми не мог – когда блондин был совсем ребенком, он скорее был грузом, тянущим охотника, с его нелегкой профессией, на дно болота. И оставался при шатене только лишь потому, что тому хотелось кушать мясо и в трудные времена. Но эти времена почему-то не наступили. Видимо, пацаненок был чертовски удачливым, а может какое-то невообразимое божество благоволило ему.
И вот Микки вырос. Стал нескладным подростком. Убить такого было… не проще, не труднее, одинаково. Но когда голодная зима наступила, и осталось всего пара банок консервов, Джереми не сделал этого. Он прекрасно помнил тот вечер, который был, наверное, перепутьем в его линии судьбы. Микки сидел у костра, подрагивая от холода и даже не глядя назад, не зная, что за ним стоит высокий мужчина, крепко зажав в руке охотничий нож. Что поменялось в тот день? Почему с утра Джереми был уверен, что его ладонь не дрогнет, перерезая тонкое горлышко мальчишки, а вечером он отдал ему последнюю еду, оставшись голодным?
Ответов на эти вопросы у шатена не было. Хотя в одном он был уверен на сто процентов: поступи он иначе в тот зимний вечер, ничего бы не поменялось. Он также бы шел по свету с битком набитой сумкой, торговал и рисковал собственной жизнью. Только один. Но к этому Джереми даже не привык, он от этого еще не отвыкал. Микки хоть и вырос, его могли пристрелить в любой момент, и пуле уже немолодой охотник никак не мог бы помешать. Но кого это волновало? Уж не Джереми точно, да и Микки с его удивительно беззаботной натурой особенно не переживал по поводу возможной смерти, а на его лице постоянно красовалась легкая улыбка.
Как он вырос таким в компании вечно смурного охотника – тот еще вопрос, но редкими периодами Джереми испытывал слабую гордость за то, что научил пацана выживанию и тот успешно этим занимался и по сей день.
- Идем без остановок, - кратко осведомил Джереми за спиной, - Мяса у нас и так достаточно, охотиться не будем. Максимум – один краткий привал. Хочу до темноты найти койку под крышей, - проговорил он, выдав просто недельный запас слов. Это все дождик… Проклятый дождь, нещадно ливший сверху который день подряд. Конечно, воздух был свежее, и следы заметались за спиной сами по себе, но настроение от этого подниматься не хотелось, - Надеюсь, на этом дне мы найдем хотя бы немного выпивки, - добавил Джереми, скользнув задумчивым взглядом по спине спутника и чуть-чуть пониже. А хорошо идет парень…
Свои мысли шатен резко оборвал. Его мужской натуре придется зажаться и подождать до города, потакать своим физиологическим слабостям Джереми не собирался. На первом месте для него всегда стояла работа, на втором – охота, от которой мужчина получал странное садистическое удовольствие, а вот на третье можно было поставить все плотские удовольствия – еду, сон, секс. Он привык жить в этих лишениях, и ничья упругая задница этого уклада жизни изменить не могла.

Джереми тоже замечал, насколько противоположными они были. Возможно, это была еще одна из сотни мелких причин, почему они оставались до сих пор верными друг другу в каком-то смысле этого слова. Если бы Микки хоть каплю был похож на своего угрюмого товарища, вряд ли они протянули рядом хотя бы день. Но сейчас похабные мысли охотника были прерваны куда более звонким и громким голосом спутника, разглагольствующего о ненавистном лете. Как и он, Джереми не любил жару, она сулила множество насекомых, слетающихся на запах пота или просто на горячее тело, чтобы испить крови. Всегда было пыльно так, что не снимать шейный платок с лица приходилось вплоть до ночи. Тяжелее было двигаться с большим грузом за спиной, изнывая от пекла, что щедро посылало солнце с небес.
Зима, конечно, тоже не сахар, особенно, когда выпадал снег. И охотиться было труднее, и передвигаться, но все же долгими зимними ночами можно было укутаться в шкуру и сидеть возле костра, не чувствуя непогоды. Летом же хотелось стащить шкуру с себя самого, если бы только это помогло не чувствовать зноя.
- Я полагал, что тебе должно нравиться лето. Вода теплее, – басом протянул Джереми. И вроде бы какой-то мотив в тоне голоса прозвучал не так ровно и безразлично, как обычно, и на строгом лице должна была появиться улыбка или ее подобие! Но не появилась, как бы кто этого не ждал.
Микки не любил мыться. Ему не помогали ни советы, ни трезвые доводы в пользу гигиены. Казалось, он был готов порасти грязью и вшами с ног до головы, но в воду бы не полез. Поэтому действовать приходилось при помощи грубой физической силы. Джереми буквально затаскивал своего компаньона в речку или иной водоем, попавшийся на пути, стараясь затолкать парня поглубже, чтобы у того произошел «синдром смирения» в мозгу. Так охотник шутливо про себя называл тот невидимый порог, пересекая который, Микки осознавал, что уже и так весь мокрый и со вздохами и неизменной болтовней все же снисходил до купания.
Порою Джереми это выводило из себя, но иногда он находил это милым и забавным, в зависимости от настроения. Да, у мужчины оно довольно часто менялось, не смотря на извечно каменное выражение лица. И было даже удивительным то, что в порыве гнетущей ярости шатен не свернул достающему пареньку голову, как глупой курице.
Джереми снова углубился в свои мысли, скачущие от более веселых воспоминаний их совместных с Микки историй и заканчивая рассуждениями о возможных проблемах и построением планов на будущее. Как бы блондин не ворчал, как бы он не сопротивлялся, Микки был все же слишком беззаботным для того, чтобы хотя бы претендовать на лидерство в этой группе. Охотник не мог спорить с тем, что работать, особенно с людьми, его спутник умел, но распланировать ничего не мог. Наверное, Микки так бы и поступал спонтанно и импульсивно, пока сам у себя в накладе бы не остался.
Почти всю дорогу Джереми молчал, открывая рот лишь для того, чтобы отдать приказ или ответить на слишком уж настойчивый вопрос блондина, которых, к счастью, было мало. Все же Микки привык к такому. И как только не научился разговаривать сам с собой? А может, научился, только Джереми в своей задумчивости не обращал на это должного внимания?
Когда на горизонте показались первые дома, а под ноги легла почти полностью разбитая автострада, идти стало гораздо проще. Ноги сами шагали, чтобы быстрее достичь города, ведь небо потемнело еще больше. День подходил к концу, и единственный привал, выделенный Джереми, они так и не израсходовали.
Зайдя в черту города, шатен смачно схаркнул на подобие обочины. Это не было пренебрежением к местности и не являлось никаким символом или знаком. Это была банальная привычка – избавиться от пыли и песка, набившегося в рот, сняв шейный платок с лица. Сейчас платок надет не был, но рефлекс остался.
- Вот и двадцать восьмой, - пробормотал Джереми, оглядывая цепким взглядом окраины. Подвоха и предательства он ждал даже в знакомых городах. Кто знал, до какой стадии себя довели их с Микки клиенты, - Вроде вовремя пришли, еще не все должны были передохнуть, - безразлично продолжил шатен, - Но начнем завтра. Меня чертовски достал этот дождь.
Это было негласным предложением поискать себе жилье и спрятаться под крышей от непогоды. Все равно ходить по темноте было невозможно, хотя бы по той причине, что тебя могут принять за вора или убийцу, да шмальнуть из чего-нибудь насыщенного свинцом. Джереми потер колючий подбородок, подумав о том, что еще было бы неплохо побриться.

Дом, милый дом. Это старое, как мир выражение, возникло в голове Джереми неизвестно откуда, вызвав у мужчины легкий ступор. Вероятно, он уже и правда соскучился по крыше над головой и по крепким стенам, защищающим от ветра, все гонящего и гонящего песок вперемешку с пылью прямо в лицо. Эта поднадоевшая смесь забивала глаза и рот, противно скрипела на зубах… Но Джереми знал, проведи он в городе чуть дольше положенного времени, он начнет скучать по этим ощущениям. Пока ноги были верны своему владельцу, шатен мечтал лишь о бесконечной дороге, стелящейся под его ноги с верностью податливой шлюхи.
- Какой-то ты слишком покорный, - пробормотал Джереми, уверенно шагая по разбитым улицам, - Поразительно.
Мужчина сначала хотел произнести «подозрительно», но ничего действительно подозрительного в этом не было. Может быть, он размяк со временем проведенным в их миниатюрной команде, но отчего-то не верилось, что Микки, славный малый, может его подставить или предать. По крайней мере, на данном этапе их странствий, которым не было ни конца, ни края.
Через каких-то полчаса они вошли в людные места города, где их тут же остановил местный авторитет. То ли охранник, то ли еще какой припевала местного главаря – всех и не упомнишь. Джереми представился, заученно повторил, что прибыл с целью торговли, и спросил, где они могут найти кров. Отдав за сведения о неплохо сохранившейся комнате пару банок консервов и щепотку ксилума (ровно столько, чтобы этот салага, провалявшись половину ночи в безудержном кайфе, пришел на утро просить добавки), Джереми направился по указанным ориентирам.
Парень не обманул, найденная комната и правда была хорошо сохранившейся и напоминала Джереми самодельный гостиничный номер в одном из городов, где часто проходили путники, такие как он сам. Стены были покрыты трещинами, но ветер через них не проникал, а сквозь облупившуюся давно штукатурку на потолке не сочилась вода – большего шатену и не нужно было. Кровать стояла у стены и была слишком узкой для них двоих, но к этому Джереми было не привыкать. К тому же, матрас на ней был настолько продавленным и плоским, что напоминал засохший кусок хлеба, и вряд ли был мягче их широкого одеяла, обменянного как-то давно на более тяжелые в транспортировке звериные шкуры.
Окон здесь не наблюдалось, что только порадовало Джереми – все стекла были давным-давно разбиты, к тому же с этой «дырой» в стене шатен не чувствовал безопасности. Отстегнув притороченное к рюкзаку одеяло, мужчина расстелил его по полу, усаживаясь на него, дав отдых чуть зудящим ногам.
- Голодный? – поинтересовался у Микки молчаливый спутник, роясь в рюкзаке, чтобы достать что-то более скоропортящееся, чем консервы. Те с каждым годом только подрастали в цене, но благо Джереми умел охотиться и научил этому ремеслу своего товарища, так что с голоду им умирать не приходилось уже долгое время. Полоски вяленого собственноручно мяса оказались достойными внимания шатена, и протянув несколько Микки, он принялся флегматично жевать их.
- Продадим часть товара, найдем в этой дыре хотя бы полбутылки алкоголя, - то ли предложил, то ли утвердил Джереми после продолжительного молчания.

Джереми не был скупым в отношении аренды только лишь одной комнаты, просто не считал нужным покупать вторую. Что такое комфорт для человека, выросшего в расцвет подобной катастрофы, что сотворилась в их мире? Ровным счетом ничего. Они с Микки были партнерами, а временами и любовниками – спали в одной палатке, часто под одним одеялом, чтобы согреться холодными ночами. Микки нечем было удивить своего молчаливого товарища. Так смысл отселять блондина от себя в городе? Их взаимоотношения с пересечением границы населенного пункта ничуть не менялись, собственно, и быт должен был оставаться таким же.
Пожалуй, отличия были лишь в паре вещей. В городе они не шли круглые сутки подряд. И в городе была возможность развлечься с девчушками, согласными на заработок или просто на удовольствие с красивыми мужчинами. Может, и не больно красивыми, в этом Джереми не шибко разбирался, но, главное, что он, не смотря на тяжелый взгляд, характер и кулак, имел успех среди представительниц прекрасного пола. Как и Микки со своими очаровательными светлыми волосами. Джереми хмыкнул, покосившись на спутника. Да, иногда на него засматривались не только женщины.
Только вот мужчин к своему партнеру Джереми не подпускал. Это было удивительно для него самого, но подобные косые взгляды местных бруталов вызывали у охотника клокочущую ярость внутри. Чудом еще удавалось обойтись без инцидентов. И то больше потому, что Микки предпочитал девочек, зажигать с которыми Джереми ему ничуть не мешал, а иногда и присоединялся к пьяным оргиям. Забавные у них вечера бывали в городах, забавные…
- Нет, парень, я хочу алкоголь, а не пойло, - выдохнул Джереми тихо, - Если в этом мире осталась хоть одна бутылка стоящего виски, я душу продам, но выцеплю ее, - тихо же пообещал мужчина, понимая сразу две вещи. Вряд ли где-то в этом разрушенном и разбитом мире осталась хоть что-то подобное, все ведь разграбили. Он и сам, будучи подростком, люто пьянствовал в отсутствии надсмотра родителей, чем и поспособствовал исчезновению хорошего фирменного алкоголя с лица земли. Второй вещью было то, что такую душу, как у него, никто и за гнилое яблочко не купит. Джереми усмехнулся под нос своим мыслям.
- Ага, - коротко согласился охотник с предложением партнера. Помолчал и поднял пронизывающий взгляд стальных глаз, - Тебе здесь нельзя к старым. Лишнего отдашь, - думать, что Джереми не знал о «делишках» за своей спиной, было абсолютно глупым. Он вырастил Микки, и, наверное, почти как отец, прекрасно знал все его выражения лица, взгляды, улыбки, мог по жестам и интонациям сказать, как тот себя чувствует и встревожен ли чем-то. Другое дело, «любимый сыночек» получал небольшие поблажки на этот счет. Совсем не наглел и серьезные убытки не навлекал за собой, и пусть его. Хотя Джереми бы посоветовал быть серьезнее и хладнокровнее. В их сомнительном бизнесе не было места жалости и сочувствию. Чем более ты бесчеловечен, тем выигрышнее ведешь дела.
Джереми отвел взгляд, вновь усмехаясь под нос, отряхнул ладони и растянулся на полу, закладывая руки под голову. Все тело приятно ныло. Это было хорошо. Ему было сорок лет, а верный организм ни разу его серьезно не подводил. Фермерский ребенок, выросший с лесах, да продолживший жить «дикой» жизнью… Его это все только закалило, а старость была еще так далека. Джереми снова перевел взгляд на спутника, молчаливо осматривая его просто так. То ли любуясь, то ли раздумывая о чем-то.

Джереми усмехнулся, приподнимаясь на локте. Он прекрасно понимал, что значила эта фраза. То же самое, что и «пойду прогуляюсь». Микки собирался найти себе бабу и развлечься с ней. Шатен задумался на секунду, поймав тот же порыв, и уже собрался последовать за своим спутником с той же целью, но спустя этот миг передумал. Вчера у него был неплохой секс под стук дождя о крышу палатки. Тратить свои силы на поиск «дамы сердца» не особенно хотелось, сегодня следовало выспаться. Каким бы здоровым и крепким ни был Джереми, ему уже было не двадцать лет, чтобы несколько ночей кряду страстно трахаться всем на зависть, а с утра бодрым подниматься и заниматься своими обыденными делами курьера.
Микки был как раз в таком возрасте, когда скапливаемая усталость исчезала будто по мановению волшебной палочки всего за пару часов сна. Так что Джереми решил оставить эту забаву ему, по крайней мере, сегодня ночью. К тому же, едва темнота окутала город мягким одеялом, охотник понял, что ни с кем видеться, а тем более разговаривать не хочет. А, все же, чтобы соблазнить какую-нибудь хорошенькую девчушку с милым личиком, ей следовало хотя бы раз улыбнуться и произнести пару дежурных слов, а не сразу стаскивать с себя штаны. Хотя, с опытными девицами это бы замечательно сработало.
Джереми усмехнулся снова, опускаясь обратно на одеяло. Он лишь махнул спутнику рукой, мол, вали, и заложил руки за голову. И еще долго смотрел в потолок, хотя уже почти не различал в темноте его очертаний. В голове гуляли разные мысли: и о Микки, и об их общем деле, и просто всякая-всячина. Проплывали какие-то лица, знакомые или единожды встреченные, всплывали обрывки былых разговоров. Джереми задремал, и перед глазами мелькали эпизоды какой-то охоты на черного, лохматого кабана, что смотрел на них с Микки маленькими злыми глазками. Красными, как его кровь, что пролилась секундой позже.
Потом сновидение сменилось другим, и Джереми нахмурился сквозь дрему. Ему грезился родительский дом. Давно забытые тетушки и ребята со двора, все такие же маленькие, какими Джереми их помнил, ходили по родной улице. Смеялись, общались, вдалеке мычали коровы. Идеальная сельская пастораль, но мужчине она не нравилась. Все, кого он видел, были мертвы, и не глубоко заснувший мозг это понимал. Всех их уже не было, а их кости обглодали черви до сияющей белизны. А чьи-то кости обглодал сам Джереми, из тех, кто входил в их первую поисковую группу.
Как будто следуя за размышлениями, на дорогу перед Джереми вышел парнишка с растрепанными светлыми волосами. Худенький и бледный. Он был первой жертвой охотника: неуклюже сломал ногу, и никто не захотел его тащить на себе. Бросить его в голодный период было бы серьезным упущением. Парнишка что-то спрашивал, вероятно взывая к совести Джереми, но тот не чувствовал ни стыда ни страха. Он бы снова убил его, если бы пришлось, но едва сделал шаг вперед, как образ рассеялся, а Джереми уже стоял на пороге дома, в котором вырос.
Мужчина нахмурился сильнее. Вот кого он не хотел видеть снова, так это своих родителей. Он старался забыть их лица, и спустя много лет это удалось. Джереми уже хотел развернуться, но дверь распахнулась. На пороге стоял Микки, отчего-то в одних лишь трусах и расстегнутой рубашке больше него размером. Такой «теплый прием» Джереми пришелся по душе.
- Я нашел товар, - довольно проговорил блондин как сытый кот, он едва не мурлыкал, и Джереми плохо понимал, с чем связано его состояние. Было бы приятно думать, что Микки охватила сладостная эйфория от своего удачного дела, и он готов излить ее на своего спутника. Если бы Микки вел себя так по жизни. Джереми присмотрелся внимательнее, а блондин все улыбался, широко и как-то тупо. Его зрачки сузились, будто он перестоял на ярком солнце. Крылья носа чуть покраснели… Микки потер переносицу, шмыгая, как при насморке… и рассмеялся…
Джереми шумно вздохнул и резко поднялся на кровати. Комнату окутывал полумрак, солнце уже встало. Организм себя чувствовал отдохнувшим, а значит, следовало заняться своими непосредственными делами. Мотнув головой, чтобы отогнать остатки неприятного сна подальше, Джереми поднялся окончательно. Сжевав на завтрак все то же мясо, будучи не привередливым в еде, шатен забросил на спину рюкзак и вышел из здания, щурясь на солнце.
Мелкий в комнату не возвращался, значит, его персональная охота закончилась удачно. Что же, Джереми был за него рад, и надеялся, что этот разгильдяй не забудет про их дело, держа в руках пару крепких упругих сисек. Поправив лямку рюкзака, шатен двинулся в путь, заглядывая в каждую знакомую дверь, обнаруживая там едва живых людей и безжалостно обирая их до последней крохи.

Джереми обошел уже добрую половину города, когда в обед, наконец, столкнулся со своим напарником. Рюкзак мужчины был полон, часть добычи была привязана поверх потертой ткани. Этот заход в город радовал как никогда; они с Микки прибыли вовремя, люди уже успели испытать ломку до достаточного безумия, чтобы отдавать все свои пожитки за новую дозу, и не успели растратить все до прихода наркоторговцев. Джереми чувствовал себя фермером, он собирал достойный урожай.
Рядом с Микки шел какой-то парень, к которому сын охотника присмотрелся внимательнее. Тот не был похож на клиента – его глаза не блестели жаждой удовольствия, а во взгляде чувствовалась толика интеллекта, мозг не был иссушен синтетическим наркотиком. Новый друг? Возможно, для Микки так оно и было, но Джереми прекрасно видел, какими голодными взглядами порой этот новый знакомый одаривал блондина. Дружбы для него было явно не достаточно.
Отчего-то это задело Джереми, будто кто-то долбанул рукой по невидимым струнам гитары в его организме, и те издали омерзительное дребезжание невпопад. Сын охотника моргнул, медленно развернувшись в сторону Микки, и пошел к нему, постепенно ускоряя шаг, уверенно ступая сапогами по пыльной дороге. От каждого шага вздувались целые облачка пыли.
- Как идет? – без приветствия поинтересовался Джереми. Дела для него были на первом месте, всегда, вне зависимости от ситуации. Иногда казалось, что вокруг будет окончательно рушиться и без того погребенный в тлену мир, с неба разверзнется огненный дождь, тут и там будут в муках умирать люди, а Джереми поинтересуется у своего товарища, как у них обстоят дела. Впрочем, глядя на это непробиваемое лицо, можно было поверить в то, что он в корне изменит даже подобную ситуацию, лишь бы товар хорошо шел.
Ответ Джереми, действительно, интересовал, и, получив на него ответ, мужчина незамедлительно перешел ко второму по важности вопросу.
- Что это за хер? – особенной вежливостью сын охотника и раньше не страдал. А уж теперь, когда рядом торчал раздражающий незнакомец, Джереми и вовсе не собирался учиться учтивости и такту. Он задал прямой вопрос, ему нужен был прямой ответ. У «хера» не было при себе видимого оружия, а, следовательно, бояться его не пристало. К тому же, что у Микки, так и у Джереми в этом, как и во многих других городах, было куча защитников. Клиенты не дадут в обиду своих поставщиков, ведь от них зависит не только их постоянное зыбкое счастье, но и не менее дрожащая жизнь.
На миг в голове появилось смутное предположение, что нелюбовь к незнакомцу вызвана тупой банальной ревностью, но Джереми быстро отбросил эту гипотезу. Нет, все было гораздо проще. Он просто-напросто ненавидел всех людей, и этот не был исключением. А то, что он мешал Микки работать и кидал на него похотливые взгляды, только усугубляло его положение в стальных глазах Джереми.
- Ищи, развлекаться потом будешь, - бросил Джереми своему светловолосому спутнику, начисто игнорируя нового знакомого. Он был никто, чтобы с ним еще разговаривать. Надо будет – получит по зубам, и это будет самое вежливое, чем ему мог бы ответить Джереми, будучи закоренелым социопатом и диким мизантропом.

Микки был прав абсолютно во всем. Он бы мог, конечно, подкараулить удачный момент и хорошенько врезать Джереми по затылку, но от этого ничего бы не поменялось. Наоборот, стало бы гораздо хуже, потому что одной такой выходки мужчине бы хватило, чтобы поменять свои взгляды на доверие к партнеру. Прошло еще не так много времени с тех пор, как Микки перестал быть добычей и стал членом «команды». И, возможно, закрыв глаза на характер Джереми, парень смог бы сосуществовать отдельно от него: производители наркотика уже знали в лицо этого приятного блондина, но было одно весомое «но».
Джереми бы не позволил стать своим конкурентом и переступать ему дорогу. Как бы он хорошо не относился к Микки сейчас, шатен оставался эдакой бомбой замедленного действия – никогда не знаешь, когда он переменит свое отношение и взорвется. Можно было быть уверенным только в одном: Джереми хватит опыта и умения, чтобы справиться с тем, на чьей стороне была лишь молодость. Ведь не стоило забывать о том, что всем навыкам охоты и драк Микки был обязан именно своему молчаливому угрюмому спутнику. Редко случалось так, что ученик оказывался способнее учителя. Впрочем, пока Джереми не хотел этого проверять.
Он холодно смотрел пронзительным серым взглядом вслед двум парням, уходящим с беззаботными беседами. Джереми был не против того, что Микки обзаводился «друзьями» практически в каждом городе, а также подружками-игрушками на пару ночей, с которыми прощался легко до следующего прихода через несколько месяцев, а то и лет. Но ему совершенно не нравилось, когда Микки переступал некую невидимую черту и ставил свою потребность в общении выше их общего дела.
Был и еще момент, с которым Джереми соглашался со скрипом, нехотя. Черт возьми, его абсолютно точно раздражали взгляды, которые этот парень кидал на Микки, и то, что произошедшая ситуация ставила самого охотника на второй план. Джереми не обладал манией величия и никогда не хотел быть лидером всегда и везде, но дело касалось этого несносного блондина. Шатен уже давно понял – все, что касалось Микки, было абсолютно неподвластным его разуму и логике. Парень умудрялся ставить все с ног на уши, вгонять Джереми в состояние ступора и заставлять задумываться о своих мотивах, о своем поведении, что было совершенно не свойственно охотнику.
Джереми закончил свои дела в сумерках и уже в темноте вернулся в купленный им «гостиничный номер» (кажется, раньше это так называлось). Он разбирал свой рюкзак, когда вернулся Микки.
- Я думал, тебе не нравился местный матрас, - ухмыльнулся Джереми, роясь в своих припасах, явно выискивая что-то. А затем извлек целую бутылку бренди и даже улыбнулся несколько торжественно, - Потратил целое состояние, но я должен был это сделать, черт возьми, - Джереми хлопнул ладонью возле себя, приглашая присоединиться. Он отвинтил крышку, что была плотно закупорена, чем безмерно порадовала мужчину. Хотя бы была гарантия, что никто туда не нассал ради прикола. Местная самогонка, которую варили все, кому не лень, сидела уже в кишках, а тут настоящий раритет.

Возможно, Микки в своих размышлениях был совершенно прав на счет того, что люди опасались за его сохранность рядом с таким парнем, как Джереми. Тот выглядел соответственно избранной профессии. Достаточно заметным, чтобы люди заинтересовались, чем он занимается, и достаточно опасным, чтобы понять – Джереми хранит ценный груз и, в чем уж не приходится сомневаться, может его отстоять любой ценой.
Микки был прав и в еще одном. Его спутник совершенно не забыл о том, что произошло, и его спокойствие было лишь привычкой. Джереми детально помнил все эти взгляды, которыми незнакомый парень награждал блондина, помнил его легкую ухмылку, самыми кончиками губ. Он был доволен, что на тот момент играл более значимую и важную роль для Микки, нежели его сообщник.
Джереми не мог этого допустить. Такие люди мешали делу. Они могли внушить Микки что-то «запретное», и ставили Джереми под угрозу остаться в одиночестве. Конечно, это дело было привычным для шатена, но он не мог просто взять и отпустить человека, на которого убил столько лет, которого он вырастил, воспитал и обучил всему, что знал. Было бы недопустимым оставить за своей спиной парня, который теперь умел сражаться не хуже самого Джереми. Нет, Микки должен остаться с ним, под присмотром цепкого серого взгляда.
Впрочем, этой ночью Джереми решил расслабиться и отдохнуть. Он многое сделал и заработал себе несколько часов расслабления. Бутылка с крепким алкоголем передавалась из рук в руки и постепенно пустела. В голове начался развеселый шум, и даже на лице вечно смурого Джереми появилась полуулыбка. Кажется, он даже рассказал какую-то забавную историю, которая случилась с ним еще когда Микки был совсем маленьким. Он тогда исследовал мир с группой ребят из своей деревни.
Занятные были времена, не все еще было разрушено, уничтожено и съедено. Но ностальгия не захватила разума Джереми, он никогда не забывал, что случилось с той группой, и кто тому был виной. Более того, он не жалел ни о чем. Алкоголь закончился, но ночь не завершилась. Джереми хотел расслабиться, и имелся ввиду не только бренди, разогревающий кровь. Ему хотелось секса, и уж явно мужчина не собирался подскакивать среди ночи, чтобы найти гуляющую с такими же намерениями девушку на улицах этого разрушенного города.
Джереми был неразборчив в подобных связях, позволяющих сбросить сексуальное напряжение, но в последнее время он и вовсе не отличался избирательностью. Его устраивало столь близкое положение Микки, привыкшего или же терпящего подобное к нему отношение. В общем, Джереми не особенно церемонился и уж точно не заводил слезливых разговоров о том, что там нравится и не нравится его мальчику, чего он хочет сегодня, и есть ли намек на взаимность. От такой мысли кривая улыбка Джереми стала еще шире. Взаимность. Какое смешное слово. Интересно в мире остались пиздёнки, которые все еще искали своего принца на коне и надеялись на любовь, верность и другие не менее сопливые слова?
Джереми бы с удовольствием встретил такую цыпочку, чисто из научного интереса и природного любопытства. Но не сейчас. Джереми отодвинул в сторону опустевшую бутылку, удивительным образом умудрившись не уронить ее, и завалил Микки на жесткий матрас, недвусмысленно давая понять, чего он хочет. Не смотря на обилие выпитого, мужское начало работало, как часы, и точно знало свои желания и возможности.
Мужчина кратко поцеловал блондина и принялся его раздевать, стараясь, конечно же, не порвать одежду – слишком уж ценной она стала в этом новом мире. На миг Джереми вновь уколола ностальгия и давно забытые воспоминания. В том старом, погибшем мире эти дурацкие поцелуи что-то значили, а сейчас это осталось как…привычка? Почти никто из них, выживших, даже за ручку с девочкой не гулял к тому моменту, как все полетело в тартарары. Остались лишь животные инстинкты, толкающие мужчин на похоть, и подобные привычки, оставшиеся у людей постарше. Просто знак, утверждение своей собственности, - и Джереми выбросил эту чушь из головы.

Джереми проснулся только в тот момент, когда с жесткого почти плоского матраса поднялся Микки. Алкоголь и долгий секс разморили его, мужчина потерял бдительность. Только проснувшись, он понял, что наполовину лежит на холодном полу. Это было забытым ощущением, тянущимся еще с тех времен, когда Джереми не выменял удобную палатку и большое одеяло, и им с Микки приходилось ютиться на небольших кроватях или подобных матрасах. Парень ворочался во сне, и Джереми невольно уступал ему, неизменно скатываясь на пол.
Не смотря ни на что, мужчина подсознательно заботился о своем приятеле. Он не хотел, чтобы Микки заболел, оправдывая это нежеланием тащить за собой сопливую обузу. В такие дни Джереми просыпался от холода и неизменно вставал раньше времени, оставляя Микки смотреть утренние сновидения, а сам шел охотиться, чтобы добыть свежего мяса на завтрак. Черт подери, вспоминая все это, Джереми чувствовал себя молодым папашей, носящимся со своим нерадивым сыночком как с писаной торбой. И в ответ на это, выросший благодаря его усилиям здоровый и крепкий парень, отвечал ему таким образом?
Джереми равнодушно смотрел на то, как блондин выкладывает из рюкзака товар и другие вещи, явно выменянные в этом городе. Он не был глуп, чтобы не понять, в чем дело. Семена, посаженные рукой того незнакомца, начали давать всходы – Микки решил изменить свою жизнь, бросить своего товарища и жить собственной жизнью. Джереми не собирался его держать, он не произнес ни слова. Казалось крайне глупым разводить сейчас бессмысленные диалоги и споры. Джереми не был оратором, он предпочитал действовать, а не говорить.
«Я ухожу», - поставил точку Микки, захлопнув за спиной дверь. Джереми даже не пошевелился, продолжая лежать в неудобной позе, будто ожидая, что блондин решит вернуться и лечь рядом досыпать. Конечно, об этом даже мысли не было. За столько лет совместных путешествий, Джереми хорошо знал этого упрямца, и прекрасно понимал, что тот не шутит и настроен серьезно. Подождав еще несколько минут, мужчина поднялся на ноги, натягивая одежду, и принялся укладывать вещи в свой рюкзак. В душе Джереми царил штиль, не было ничего, что бередило бы ровную поверхность его эмоций. Он был спокоен как никогда.
Он закрепил все застежки, накинул куртку, завязал на шею излюбленный платок. Жизнь шла дальше, день сулил новые заработки, только теперь рюкзак за спиной будет оттягивать плечи сильнее. Но теперь можно было обменять и ту палатку, и одеяло на что-то более легкое и практичное для Джереми, путешествующего в одиночку. Серый как сталь взгляд скользнул по закрытой двери, зубы скрипнули от силы, с которой мужчина сжал челюсть. Молча и, пожалуй, с неизменным выражением лица, Джереми с яростью врезал кулак в стену. Обветренная грубая кожа костяшек лопнула, обагрив крошку дряхлой стены кровью. На пол с тихим шуршанием посыпалась пыль.
Джереми глубоко вдохнул, едва поморщившись от резкой боли, пронзившей руку. Теперь он знал, что нужно было сделать. То, что нужно было с самого начала. Нужно было отстоять свое, показать тому парню, что нельзя переходить дорогу сыну охотника. Возможно, Микки и не вернется, но задумается о том, правильно ли он поступил, лишая себя защиты. Жизнь продолжалась, всегда нужно идти вперед – следы за тобой давно стер ветер.
Закинув за спину рюкзак, Джереми покинул пустую комнату, оставив после себя только пустую бутылку. Найти где жил тот парень с подробным описанием его внешности было не трудно, учитывая сколько сейчас людей жило даже в крупных городах. Но дома того не оказалось, была только девчонка, вероятно, его сестра. Горлышко у нее было нежное, охотничий нож за раз вспорол хрупкую шею почти до позвоночника. Но до этого девушка вежливо рассказала ему, что ее брат с Микки ушли погулять. Вот она, святая наивность. Как Джереми и мечтал – он встретил ее. Лужу натекшей крови мужчина прикрыл какими-то тряпками, а саму девушку уложил в ржавую ванную, вложив в руки ее собственный нож, испачкав все кровью.
Тут не было детективов, что определили бы неправдоподобность ситуации. Не было полицейских, снимающих отпечатки пальцев. От подобной жизни многие кончали жизнь самоубийством, никого это не удивляло уже десятки лет. Джереми хладнокровно взглянул в наивно распахнутые глаза, пусто глядящие в обшарпанный потолок, и вышел из дома, подхватывая верный рюкзак.
Честно говоря, Джереми хотел оставить все так. Чтобы вечером, нагулявшись, Микки со своим новым другом пришел домой и обнаружил «тонкий намек». О, Джереми совершенно не волновал самосуд, который мог устроить брат этой девицы, подняв горожан на ноги. Во-первых, потому что его еще нужно найти, а ночевать сегодня Джереми будет за городом. А во-вторых, у него были свои защитники – те, которые за пару дней его пребывания здесь, распробовали ксилум. Они не дадут прикончить единственного наркоторговца в этих краях.
Но удача повернулась к Джереми лицом. В одной их гнилых подворотен, куда мужчина завернул, следуя на выход из города, он услышал журчание. Конечно, не обратил внимания, мало ли кто может ссать по углам – да и ему какое до этого дело было. Но, проходя мимо, Джереми разглядел знакомые черты и замедлил шаг. Это определенно был тот парень. Шатен обернулся, но в просвете узкой улочки Микки не заметил. Джереми медленно стянул рюкзак, чтобы не мешался за спиной тяжелым грузом, и подошел ближе к парню, застегивающему штаны.
- Где уже Микки потерял? – буднично поинтересовался Джереми, насколько у этого мужчины вообще получалось вести мирную беседу.
- А тебе какое дело? – огрызнулся тот. Видимо, блондин уже многое успел рассказать про своего «бывшего», - Домой пошел. И тебе лучше оставить его в покое, он свой выбор сделал.
- Да, - легко согласился Джереми, замечая блеск ножа в руках своего собеседника, - Он сделал. Теперь мой черед.
Одним точным коротким ударом в запястье Джереми выбил короткий, кажется, перочинный ножик, и навалился всем весом, вбивая парня в стену, да так, что тот резко выдохнул от боли. С садистским удовольствием врезав неприятелю по лицу, Джереми перехватил собственный нож поудобнее и пропорол тому живот. Пальцы кисти привычно ощутили горячую липкую влагу. Вот он, венец пищевой цепочки, тает в руках, теряя жизнь с каждой каплей крови. Это сладостное ощущение доставляло Джереми странное удовольствие. Убивая людей в моменты защиты или из-за голода, мужчина не чувствовал ничего, кроме необходимости такого поступка. Сейчас же месть заставляла его радоваться «удачной охоте».
Пырнув парня ножом еще несколько раз, Джереми милосердно перебил ему сонную артерию, чтобы тот не стонал, держась за живот и медленно помирая от боли и кровопотери. Оттерев и убрав оружие, мужчина подхватил рюкзак и оттащил труп подальше по переулкам, в глушь, где бы его точно не обнаружили. Джереми распорол одежду парня, решив не сохранять ее для продажи, и принялся вполне привычным для охотника делом – разделкой туши. Через десять минут рядом с мужчиной толкались ободранными боками бродячие собаки, облизываясь и поскуливая, огрызаясь друг на друга и ожидая. Они боялись человека, но желание есть было сильнее. Джереми их понимал. Вытащив из погано воняющего пуза потроха, мужчина бросил их к лапам псов, и те с урчанием и злым рыком принялись делить добычу.
Вырезав несколько кусков посочнее, Джереми замотал их в рубашку, остальное все оставил – собаки и снующие крысы не оставят от парня ничего, кроме обглоданных костей. Прощай, дружок… Усмехнувшись, Джереми поднялся под пристальными взорами псов, и пошел из города, с улыбкой слушая какая драка за свежее мясо царила за его спиной. У него сегодня будет славный ужин…

Джереми вышел из города, оставив серые руины разрушенного пригорода за спиной. Он не стал далеко уходить – Микки должен был найти его. Мужчина знал, что парень сразу смекнет, куда делась эта парочка – брат и сестра – даже если не найдет трупы, что в случае девчонки было, конечно, не слишком проблематично. Бежать от своего напарника Джереми не думал. Он вернет Микки к его привычному образу жизни и тот снова займется наркоторговлей. Конечно, придется снизить уровень доверия; кто знал этого парнишку, вдруг в его белокурой голове вновь случится неприятный сдвиг, и он решит отомстить за своих новых друзей.
Но чутко спать и не поворачиваться к людям спиной Джереми умел, он оттачивал это нехитрое мастерство уже долгие годы, особенно с тех пор как перевел Микки из ранга продовольственного запаса в ранг партнеров по бизнесу. Шатен разбил лагерь с видом на город, остановившись под сенью деревьев. Это еще был не лес, скорее какой-то давным-давно заброшенный и разросшийся загородный парк.
Он не стал разбивать палатку, времени до захода солнца еще было полно, а Джереми был достаточно отдохнувшим. Мужчина побродил по окрестности, собирая хворост и высохшие ветки для костра. Быстро и ловко разжег пламя, подкладывая сучья в трещащий огонь. Солнце было высоко и стоило пообедать. Джереми равнодушно покосился на вымокший в крови куль со свежим мясом, который он бросил в траву. Надо было наделать побольше углей, чтобы запечь или закоптить остатки – с этой свиньи получилось довольно много мяса.
Джереми выбрал первый вариант. Времени ушло немного дольше, ведь нужно было найти глину. Рядом с водой это было куда проще, но здесь оказалось лишь лоно пересохшего ручья. Что же, Джереми давно привык выживать. Накопав достаточное количество обломков сухой глины, мужчина поднялся, расстегивая штаны и облегчаясь на эту рукодельную кучку. Теперь ее можно было месить.
Разрезав мясо на куски, Джереми завернул их в древесные листья и обмазал глиной, закапывая в горячие угли при помощи палки. Оставшееся мясо шатен просто поджарил, насадив на кончик перочинного ножа того парня. Закончив с готовкой, Джереми выбросил его – бесполезная штука, только девчонки ходят с такими и то, только затем, чтобы банки вскрывать.
Рядом на широком листе покоились еще дымящиеся, чуть обожженные, но все же сочные куски сладковатого человеческого мяса. Джереми уселся поудобнее, вгрызаясь в бывшую плоть молодого человека. Со своего места он прекрасно видел весь город, поэтому появление одинокой фигурки на раздолбанной дороге, не стало для него удивлением. Продолжая набивать живот сытным обедом Джереми пристально следил за приближением одиночки.
Сомнений не было – Микки шел его искать, и, вероятно, уже тоже узнал в маленькой фигурке, сидящей в тени деревьев, своего «наставника». Джереми проявлял лишь скудный интерес к тому, что же будет дальше. Уж явно Микки не будет плакать и просить прощения. Попытается убить его? Накричит? Полезет в драку? Серые глаза чуть прищурились. «Давай, малыш, покажи на что ты способен…».

Фигура приближалась, по одной только походке можно было понять, что Микки был настроен решительно. Джереми не испытывал ни страха, ни волнения, он был спокоен, как змея, пригревшаяся на солнце. Если бы его партнер действительно хотел бы убить его, он бы сделал это прямо сейчас. Микки достал бы черный потертый пистолет, направил бы его смертоносное дуло на Джереми и спустил бы курок. Потратил бы одну драгоценную пулю, но тут же возместил ее за счет запасов бывшего наставника.
Микки продолжал приближаться. Он не собирался убивать Джереми, в этом последний убедился путем простых логических заключений. Шатен ведь не прятался, сидел на открытом пространстве, ему некуда было улизнуть.
Джереми поднял голову, даже не стараясь встать, и уставился стальным серым взглядом в лицо напарника. Его было не узнать. Лицо Микки, всегда улыбчивое и жизнерадостное, застыло каменной маской, по которой было очень проблематично что-то прочитать. Только в глазах плескалась боль, недоумение и плохо скрытая ярость. Только от этой последней нотки Джереми убедился, что доверию к партнеру пришел конец.
Теперь придется снова чутко спать и стараться не поворачиваться к Микки спиной. Опять же, не опасаясь ножа в спину, но предать ведь можно было и по-другому. На этом моменте мысленных рассуждений в лицо Джереми прилетел кулак. Мужчина не пытался увильнуться, отчасти он понимал, что заслужил этого, отчасти знал, что Микки этот выплеск агрессии необходим. Получать по морде было не впервой; привычная тупая боль прокатилась колоколом внутри черепа, а губа противно лопнула.
Джереми отшатнулся назад, опираясь рукой о землю позади себя, чтобы не упасть окончательно. Второй ладонью он стер кровь с подбородка, отмечая, что опухоль будет приличной – Микки бил от души, и, как сейчас выяснил шатен, мальчиком был не слабым. До этого момента как-то не приходилось выяснить, чего на самом деле стоит этот пацан, а теперь на Джереми снизошла какая-то гордость за своего воспитанника.
- Хороший удар, - проговорил низким вкрадчивым голосом Джереми, сплюнув розовую пену слюны на землю. На зубах был привкус собственной крови: металлический и неприятный. Это не волновало. Пожалуй, единственное, чего бы не хотел мужчина – это выбитых зубов, но, спасибо отличным генам родителей, с костями у него все было в порядке. К тому же Джереми неплохо питался, так что цинга и авитаминоз ему не грозили почти никогда.
- Но когда противник сидит на земле лучше его свалить окончательно на землю ударом под дых, - после небольшой паузы продолжил Джереми, - Помнишь, как я учил? – это спокойствие, должно быть, выводило из себя. Но Джереми хотел напомнить блондину о том, кто вытащил смазливого кудрявого пацаненка десяти лет из полного дерьма под названием «жизнь после великой смерти». Хотел, чтобы этот подросший засранец вспомнил, кто его учил практически всему, что он знает сейчас. Кто добился его статуса, дал ему работу, что было редкостью в современности. И, конечно же, намекнуть, чем Микки отплатил ему за это.
- Бей, не стесняйся, - проговорил Джереми, вновь впиваясь острым взглядом хищника в лицо партнера. Когда-то этот юнец мог только воровать, укрываясь за широкими спинами взрослых, теперь он вырос и мог достойно постоять за себя. Но вместо благодарности за заметно продлившуюся жизнь (многие не доживали и до возраста Микки) он решил уйти от Джереми, предпочитая ему каких-то новых друзей, в которых даже сам не был уверен.
Первое, чему учил Джереми – это отсутствие доверия к кому бы то ни было. Доверять можно только себе. И вот что из этого вышло. Микки доверился новым знакомым, которые могли подставить его в будущем, но этого не случилось, потому что он решил довериться еще и Джереми, который такой промашки не простил и пребольно ударил по «открытому месту». Жизнь так обычно и делает.
Собственно, как и сейчас, Джереми был абсолютно открыт для новой серии ударов. И даже собирался пропустить парочку, чтобы свежая чистая боль освежила его разум и чувства, а потом подлым движением собирался повалить Микки на землю. Он думал, что это не составит труда – разум блондина был затуманен болью и, наверное, горем. А в сидячем положении были и свои преимущества перед стоящим человеком.

Микки молчал, только злость в его глазах разгоралась сильнее. Светлые глаза потемнели; казалось, зрачки расширились до таких пор, что милый до сего момента блондин стал напоминать сущего дьявола. В этом было что-то… Жаль, Джереми не мог уловить, что именно – затруднял положение крепкий кулак парня, врезавшийся в щетинистую скулу. Это в очередной раз убедило мужчину в том, что Микки не сможет убить его, по крайней мере, сейчас. Жаждущий убийства не будет бить морду, как в старых добрых боевиках, которые так любил Джереми в детстве. Он будет бить на поражение. Глухой звон и тупое ноющее чувство через пару секунд взвивались в резкую боль, Джереми только и успевал резко отдергиваться, чтобы Микки не сломал ему нос или не выбил челюсть.
Голова, отрезвленная болью, работала трезво и четко. Микки совершил очередную ошибку. Его «учитель» всегда говорил ему, что не стоило поддаваться эмоциям, какими бы сильными они ни были. Эмоции – особенно злость и любовь, затуманивали мозг, не давали трезво размышлять над ситуацией, не позволяли сделать верный выбор. Разъяренные люди бросались в бой, не оценив сил противника; дай им чувство превосходства, и эмоции поглощали их настолько, что восторг от мнимой победы поглощал все остальное. Дальше можно было делать все, что угодно, они уже попали в твою ловушку.
Микки упивался своей местью, в его черных глазах светилась ярость и восторг от вида работающих кулаков о морду противника. Не нужно было быть телепатом, чтобы прочитать пару мыслей, оставшихся в голове (да и те, наверняка, были нецензурными). В очередной раз замахнувшись, Микки уже не смог сделать удар. Джереми кратко усмехнулся, чувствуя, как противно засочилась кровь из треснувшей и уже порядком опухшей губы. Серые глаза сверкнули сталью.
Джереми был диким зверем, ему доставляло удовольствие сражаться, пусть даже не в серьез. Он порой сильно забывался, когда обучал еще совсем сопливого пацана, зато эти моменты должны были накрепко засесть в голове Микки. Резко откинувшись назад, точным ударом сапога, Джереми выбил сопернику колено. «Извини, детка, я знаю, как это больно. И прости за больной сустав лет через двадцать», - хмыкнул про себя шатен, не испытывая, впрочем, никакой особенной жалости. Джереми напряг пресс, приподнимаясь, и перехватил все еще сжатую в кулак, пусть и не с такой уверенной силой, руку за запястье, с нечеловеческой силой дергая на себя, окончательно сваливая Микки с ног.
Шумно выдохнув и ощутив под лопатками мягко толкнувшуюся землю, а сверху горячее тело парня, Джереми перевернулся, подминая Микки под себя с уверенностью медведя, используя свое весовое преимущество. С невозмутимым спокойствием он уставился на покрасневшее лицо блондина и замер. Он не собирался бить этот пацаненка, ему нечего было вымещать на Микки. Он держал все свои эмоции в узде. И почему этот несносный блондин не понимал этого безмерного превосходства над вспыльчивостью и импульсивностью?
- И к чему эта тупость привела тебя? – хрипло поинтересовался Джереми, продолжая сверлить Микки взглядом.

Отредактировано Джереми (2016-05-24 11:00:42)

Микки не сопротивлялся. Он лежал на земле, тяжело дыша, Джереми слышал легкий свист, вырывающийся из горла партнера, вероятно, от боли. Чувствовал жар его разгоряченного тела, продолжая прижимать к земле, но уже больше по инерции, чем, действительно, стараясь удержать пацана. Микки не собирался бежать, не хотел больше драться, ему нужна была боль. И все это невероятно раздражало Джереми.
Злило это состояние Микки, отлично характеризующееся фразой «опустить руки». Он выплеснул свои эмоции – свою агрессию и боль – и сдался во власть победителя так легко, будто они играли в поддавки. Но больше всего бесило то, что Микки отлично понимал – остановись он на этом этапе, нанеся немалое количество болезненных ударов своего наставнику и теперь замерев под массой его тела… ему ничего не будет. Да, Джереми мог потерять свое хваленое самообладание и поддаться власти эмоций, мог хорошенько врезать Микки, раз уж он так этого хотел, чтобы прийти в себя, но на этом все и завершилось бы.
Джереми не сможет убить Микки, точно так же, как не смог этого сделать одной голодной зимой, когда блондин был совсем еще мальчишкой. Побить, покалечить, прогнать, сделать жизнь настолько подобной аду, что и представить сложно, но не убить. Охотник не сомневался, Микки прекрасно понимает это, более того, пользуется этим. Знает об этой маленькой слабости уже долгие годы, как и о том «зимнем происшествии», хотя рот Джереми всегда был на замке; об этом не знала ни единая живая душа.
Наверное, охотник всегда был, да и навсегда останется эгоцентристом, но это крохотное преимущество Микки над ним раздражало. И оттого хотелось врезать по этой смазливой мордашке еще сильнее. Но Джереми только смотрел, впиваясь стальным взглядом в каплю алой крови, набухающую под губой Микки в месте прокуса крепкими зубами. Блондин хрипло спрашивал о смысле мерзкого аморального поступка охотника, а Джереми не знал, что ему ответить. Это было так естественно, ответ настолько явственно лежал на поверхности, что, казалось, не требовал каких-то пояснений.
«Потому что без моего разрешения ты никуда не уйдешь. Потому что я терпеть не могу, когда ты ведешь себя, как глупый мальчишка, из которого я выбивал дурь десять лет подряд. Потому что хочешь того или нет, но ты – мой. Я потратил на тебя свое время, свои силы и много вещей и продуктов, и не собираюсь просто так отпускать тебя», - пронеслось в голове Джереми скороговоркой. Вена на виске мерно и противно пульсировала. Конечно, он не собирался подробно рассказывать Микки обо всех своих мотивах – начиная от тупой ревности (которую охотник, понятное дело, не признавал) и заканчивая очередным уроком, преподнесенным парню, который уже пересек черту совершеннолетия даже по древним, увядшим законам Америки, что, впрочем, не избавляло его от поучений со стороны Джереми.
- Потому что я ненавижу, когда меня пытаются подставить, - наконец, после затянувшейся паузы ответил Джереми не менее хриплым голосом. Только сейчас он почувствовал, что был возбужден: то ли от драки, то ли от нынешнего податливого положения Микки, - А еще ненавижу твою слюнтявую эмоциональность. Как псина, которая бежит за тем, кто ее погладил, - с легким презрением сказал Джереми. Сейчас он четко почувствовал обиду, хотя и постарался заглотить ее, пока не стало хуже. Размышлять на эту тему было себе дороже, это Джереми понял еще задолго до появления блондина в его размеренной одиночной жизни.
Джереми уперся руками в землю, поднимаясь с тела Микки и оправляя ширинку. Отчасти охотник понимал, что не удержит парня силой рядом с собой. Даже если привяжет его к себе, как домашний скот, и будет только откармливать и возить на привязи. Зачем ему такой попутчик? Из-за каких-то глупых привязанностей к одному человеку, которому смог довериться спустя невероятное количество лет? Проще побороть в себе эту привязанность. С другой стороны, Джереми бы не хотелось такого исхода.